Орм сжал кулаки. Глаза его сверкали от ярости.
— Ты еще пожалеешь об этом, — наклонившись ко мне, прошипел он. Выпрямившись, окатил меня еще одним злым взглядом, развернулся и быстрым шагом ушел.
Хотелось убежать отсюда без оглядки. Я устало упала на диванчик. Неимоверно разболелась голова. Захотелось, на худой конец, уже напиться. Но нельзя. Мне ничего нельзя. Я как пленница, заложница здесь.
— Леди Риндамия, может быть вам принести попить? — раздался голос одной из моих фрейлин. Вроде бы Сигрин. Пока что она ко мне относилась наиболее благожелательно.
— Буду тебе очень признательна, Сигрин, — ответила я по возможности более бодрым голосом.
— Вам вина или что‑то другое?
— Просто воды. Холодной.
Когда девушка принесла мне воды, я попросила ее посидеть со мной. Как‑то не хотелось остаться одной, иначе мои мысли опять уплывут в негативном направлении. Мы сидели в тишине, наблюдая за танцующими.
Было видно, что фрейлина хочет что‑то у меня спросить, но явно стесняется.
— Спрашивай, чего хотела, — не выдержала я.
— Как получилось, что вы единственная выжили после той трагедии в Теуте? — тихо спросила Сигрин.
Я усмехнулась. Людей интересовало во мне две вещи: мои отношения с императором, и трагедия в Теуте. Но почему‑то этой девушке я не стала врать и придумывать отговорки.
— У меня заколка упала под стол. Когда я ее доставала, ударилась головой и потеряла сознание. Наверно, нападавшие решили, что кто‑то из них уже успел меня убить. А ты какие версии слышала?
— Начиная с того, что вы выдающаяся воительница и сумели отбиться от вадомийцев, не зря же вы потом и на войну пошли, и заканчивая тем, что вы откупились от нападавших, — все так же тихо ответила Сигрин.
Я расхохоталась, представив себя «выдающейся воительницей». Девушка удивленно на меня уставилась.
— Наверно я тебя разочаровала своим объяснением. Все оказалось значительно проще, — сказала я. — А рассмеялась я над тем, что кто‑то назвал меня воительницей.
— Но ведь на войне вам же приходилось убивать? — спросила Сигрин.
— Дважды, — ответила я. Я аж передернулась, вспомнив это.
— Я бы не смогла убить человека, — пробормотала девушка.
Я усмехнулась.
— А если бы этот человек угрожал либо твоей жизни, либо жизни твоих близких? — спросила я.
Она снова удивленно округлила глаза и задумалась.
— Сколько тебе лет? — прервала ее размышления я.
— Девятнадцать.
Молодая, наивная. И я была такой же в ее возрасте. Хотя, наверно до конца от наивности так и не избавилась до сих пор. Вон как ранят разговоры за спиной.
— Я поняла вас. Нельзя загадывать смогу ли я убить человека, пока не окажусь в такой ситуации. Вы знаете, я ведь дочь нынешнего наместника Пири. У нас до сих пор с содроганием вспоминают ту трагедию. Как такое могли допустить? Это ужасно.