И душа его во прахе погибает без возврата.
— Что-о он хо-очет этим сказать? — заупокойным голосом протянул Толстяков.
— Он ждёт нас и знает, что мы обязательно поедем в Тифлис. Бес весьма неплохо осведомлён о вашем пристрастии к маркам.
— Бог ты мой, это же просто ужас! — вскинул руки Сергей Николаевич. — Обо всём ему известно! Как такое может быть?
— Видите ли, желание отомстить превратилось у него в idée fixe, и она стала смыслом всей его жизни. Он знает о вас всё или почти всё. И самое интересное заключается в том, что, как бы мы ни пытались остановить его и не поддаваться на его провокационные письма, у нас это не получится. И он это хорошо понимает. Причём, его даже не останавливает моё присутствие. Бес уверен в себе и готов играть один против двух. К моему большому сожалению, мы можем выйти на него только одним путём — отправиться в Тифлис и ускорить с ним встречу.
— Получается, мы ловим его на живца? И в этой роли выступаю я?
— Как бы цинично это не звучало, но это так. Однако прошу вас не волноваться. Если вы будете строго следовать моим указаниям, то мы его переиграем. Я в этом абсолютно уверен. Вы же видели, я предупреждал Бобрышева оставаться с женой, но Лесной кондуктор меня не послушал, как и не внял моему совету Стахов, хотя, как вы помните, я просил его отказаться от каких бы то ни было самостоятельных поступков и, в случае возникновения любых подозрений, обратиться ко мне. Но он этого не сделал. В результате мы получили второй труп. Бес — очень коварный враг. Подобных преступников мне ещё не приходилось встречать. Он виртуоз в своём деле. Я не знаю, чем он занимался до этого, но то, с каким упорством и умом он проворачивает злодейства, вызывает у меня в некотором роде восхищение. Это достойный соперник и очень опасный. Займись он преступным промыслом раньше, с него бы получился король уголовного мира.
— Ох и умеете вы утешить! — покачал головой хозяин имения.
— Сергей Николаевич, поверьте, я не собираюсь нагонять на вас ужас, но теперь, когда мы выходим на последнюю схватку, мы не имеем права на ошибку.
— Знаете, Клим Пантелеевич, когда вы рядом, мне ничего не страшно.
— Вот и хорошо.
— А почему он изменил себе и стал писать стихами? Ведь раньше была проза?
— Нет, он продолжает в том же духе. Это всё та же поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
— И как это я сам не догадался?
— Однако не будем терять время. Мне надобно в город. А вы не забудьте прихватить в дорогу пистолет. У вас есть оружие?
— Бельгийский карманный бульдог! — похвалился газетчик.