– На службе я редко держу руки в карманах. Я либо верчу в руках стек, либо показываю что-нибудь карандашом.
– Но ты можешь сунуть руку в карман хотя бы изредка и там их потрогать?
– Мне не скучно, когда я работаю. Так приходится голову ломать, что тут уж не до скуки.
– Но ты же теперь не работаешь.
– Да. Только делаю все, чтобы меня поскорее списали в расход.
– Я все равно тебе их отдам. Мама поймет, я уверена. Да мне и не надо ей сразу об этом рассказывать. Она никогда не проверяет, целы ли мои вещи. А горничная ей не скажет.
– Нет, пожалуй, я их все-таки не возьму.
– Нет, возьмешь, я тебя прошу.
– Я не уверен, что это порядочно.
– Это все равно, как если бы я сказала: я не уверена, что я девушка! Все, что доставляет удовольствие тому, кого любишь, всегда порядочно.
– Ладно, – сказал полковник. – Возьму, и будь что будет.
– Ну а теперь скажи «спасибо», – сказала девушка и так ловко сунула ему в карман изумруды, что ей позавидовал бы любой карманник.
– Я взяла их с собой потому, что давно это придумала и собиралась сделать всю неделю.
– А говоришь, что думала о моей руке.
– Не придирайся, Ричард. Тебе-то стыдно быть таким глупым! Ведь ты же трогаешь их рукой. Неужели ты сразу не догадался?
– Нет, не догадался. Ты права, я глупый. А что бы тебе хотелось из того, что выставлено тут, в витрине?
– Вон того негритенка с головой из черного дерева в тюрбане из мелких алмазов с маленьким рубином посередине. Я бы носила его вместо броши. В старину все женщины у нас носили такие фигурки: им придавали сходство с любимым арапчонком. Я очень давно о нем мечтаю и хотела, чтобы мне подарил его ты.
– Я пришлю тебе его утром.
– Нет. Подари мне его за обедом, перед отъездом.
– Ладно.
– Ну а теперь нам пора идти, не то мы опоздаем к ужину.
Они пошли дальше рука об руку, и когда поднимались на первый мост, в лицо им яростно ударил ветер.
Почувствовав боль, полковник подумал: «Ну и черт с тобой!» – Ричард, – попросила его девушка, – будь добр, положи руку в карман и потрогай их. Полковник послушался.
– Знаешь, а они очень приятные на ощупь! – сказал он.
Они вошли через главный подъезд в светлый, теплый холл гостиницы «Гритти-палас», оставив за собой ветер и непогоду.
– Добрый вечер, графиня. Добрый вечер, полковник! Сегодня, кажется, очень холодно? – сказал портье.
– Да, – ответил полковник и не сдобрил ответа грубоватой шуточкой насчет того, как именно холодно или с какой силой дует ветер, что обычно доставляло им такое удовольствие, когда они бывали одни.
Они вошли в коридор, который вел к главной лестнице и лифту, справа находились вход в бар, выход на Большой канал и дверь в ресторан; из бара вышел Gran Maestro.