– Двадцать секунд.
Брина отошла еще на шаг и прикрыла замерзшие уши руками в перчатках. Она вовсе не собиралась идти к Марку и остальным, ей и тут было неплохо.
Отсчет начался с пятнадцати и когда добрался до десяти, кто-то прижался к ее спине, обхватив за талию. Брина оглянулась через плечо, готовая ударить Джорджа Аллена. Она опустила руки и уставилась в лицо Томаса.
– Я знал, что найду тебя здесь, – прошептал он ей на ухо.
Брине не пришлось спрашивать, как он об этом догадался. Он тоже помнил те годы, когда они стояли на другой стороне и гадали о том, какой же вид открывается с террасы, и клялись, что, когда разбогатеют, будут стоять именно тут.
Отсчет продолжался. Три… два… один. С вершины горы Снежная Лодка взлетели первые фейерверки. Группа заиграла «Auld Lang Syne», и Томас медленно наклонил голову и коснулся холодными губами ее губ. Глядя на красные, белые и золотистые вспышки, Брина чувствовала, что тоже сейчас взорвется. Ее сердце колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, заставляя кровь пульсировать в висках.
Потрескавшиеся губы Томаса были чуть шероховатыми и хранили вкус холодного воздуха и крепкого скотча. Брина подумала, что, возможно, следует оттолкнуть его. Она злилась, и имела на это право, но эта злость была побеждена нахлынувшими на нее чувствами, моментально лишившими ее воли. Она больше не могла сказать «нет». Кроме того, убеждала она себя, это всего лишь новогодний поцелуй.
Брина обняла Томаса. Он приподнял ее, заставив встать на цыпочки. Обнимая одной рукой ее за талию, он положил свою холодную руку на столь же холодную щеку девушки. Их губы разомкнулись, и Брина закрыла глаза. Мороз пощипывал ей лицо и уши, а теплый язык Томаса касался ее языка. Поцелуй продолжался под аккомпанемент песни и залпы фейерверка, грохот которых Брина чувствовала подошвами. По ее телу пробежал озноб, соски затвердели. И мороз не имел к этому никакого отношения.
– Ты замерзла? – спросил Томас, отстраняясь.
Он превратно истолковал ее дрожь.
Брина кивнула, не желая, чтобы он догадался, что это не так.
– Я знаю теплое местечко, откуда мы можем смотреть на фейерверк, – сказал он, беря ее за руку.
– Какое?
– Увидишь, когда придем.
Томас отвел Брину в отель, сквозь конфетти и серпантин, заполнявшие зал. Брина верила ему и готова была следовать за ним куда угодно, но когда они вошли в пустой лифт, у нее появилось подозрение, что она знает, куда они направляются. И ей это не понравилось. То, что произошло днем, было ошибкой, и она не собиралась повторять ее.
– Из моей комнаты мы ничего не увидим.