– Вдоль этой стены будет полка для тарелок, – показал пальцем на рисунок Эдриан.
Эбби взяла другой карандаш, чтобы дорисовать полку. Она почувствовала колебание Эдриана, как будто он собирался ей что-то сказать.
– Я понимаю, что тебя попросила об этом мама, но Беллевер огромен. Рисовать все комнаты – очень трудоемкое задание. Я готов нанять тебя за твою обычную плату.
Эбби не перестала рисовать и не подняла глаз. Через несколько секунд она ответила:
– На Новый год был день твоего рождения, тебе исполнилось тридцать лет. Я подарю тебе эти рисунки.
Последовала тишина, наполненная мыслями и колебаниями. Затем Эдриан спросил:
– А можно я сам выберу подарок?
– Все, что ты получишь, – это рисунки.
Даже не глядя на него, Эбби знала, что он улыбается.
– В таком случае я возьму их.
Сказав это, Эдриан вернулся к своему столу. Эбби улыбнулась и продолжила рисовать.
На следующее утро, когда тетушка и мать Эдриана усадили Эбби в экипаж, направлявшийся в Ричмонд, она была уже не так самоуверенна.
День выдался удивительно погожий. Светило солнце, воздух был чист. Безлюдный парк показался Эбби прекрасным – обнаженные ветви деревьев, скованные льдом, сверкали на солнце, нависая над покрытыми снегом газонами. Рогатые олени с любопытством вытягивали головы, рассматривая чужаков.
Эбби почти забыла о хитростях Эдриана и вспомнила о них лишь в тот момент, когда он забрал у нее карандаш и потянул ее за собой по аллее.
Этот человек был распутником – возможно, самым опытным любовником в лондонском высшем обществе. Мастером соблазнения. И об этом не стоило забывать.
Особенно оставаясь наедине с ним.
– Перестань дрожать – я тебя не съем. По крайней мере, – промурлыкал Эдриан, – не здесь.
– Я замерзла. – Эбби залилась краской от столь бесстыдной лжи. Она понимала, на что он намекал, и это приводило ее в ужас.
– Ты стала такой врушкой, милая, – хмыкнул Эдриан, заставив Эбби покраснеть еще больше.
Эбигейл не удостоила его ответом. Эдриан взял ее под руку, а другую руку положил на ее ладонь, даже сквозь перчатку чувствуя ее тепло. Юбки Эбби касались его ботинок. Эдриан и Эбигейл держались за руки, и это заставляло их обоих думать о физической близости. Эбигейл вздохнула, уверенная в том, что Эдриан в этот момент смотрит на ее грудь.
– Этот бал… Там будет много народу?
– Определенно более сотни человек, а может, и более двух сотен. В это время года вряд ли наберется больше гостей.
– Две сотни человек… – Эбби попыталась представить себе эту толпу.
– Многие из них – представители старшего поколения, те, кто уже не покидает город зимой. Но будет и немало тех, кто по той или иной причине вернулся в Лондон.