А Щука так и не вышла…
Где она? Что с ней? Жива ли она?
Я не знаю, ничего не знаю о ней…
Нет, я не питаю иллюзий. На тех, прежних, испытаниях я уже насмотрелся, как телепортация перемалывает людей в фарш с азартом автоматической мясорубки. Мне бы не хотелось видеть ее такой. Я все еще помню, отчетливо, до бессонницы, до тянущей боли в груди помню ее радостные, широко распахнутые глаза с пышной занавесью ресниц… Помню ее гибкое, горячее тело, прижимающееся ко мне с необузданной страстью, такой естественной и откровенной в своем первозданном бесстыдстве…
Даже хорошо, что она просто не вышла… По крайней мере, я все еще помню ее такой…
Мы рискнули, но повезло только мне. Если это можно назвать везением — вот так найти и тут же потерять…
А может…
Но это — уже надежда, а ее надо гнать от себя…
Я просто не питаю никаких иллюзий. Война — не место для счастья, война — не место для нормальных людей, я это понял, знаю и все равно каждый раз убеждаюсь заново. Лучше уж стать таким же сумасшедшим, как остальные, и вместе со всеми вкладывать душу в чеканку строевого шага на пыльном плацу…
Что поделаешь, если наши души годятся только для подкованных каблуков и равнения в строю?! С этим нужно смириться, потому что поделать ты ничего не можешь…
Только так…
Да, они все погибли — Щука, Цезарь, Рваный, Паук, Капуста, Горячка… Они и все остальные — ветераны, уголовные, политические, «оводы» — весь предыдущий состав штрафного «Мстителя».
Сейчас вокруг меня новые лица — ветераны, уголовные, политические, «оводы». Новое, свежее мясо для непрерывной мясорубки войны…
Две недели на Галактионе мне тоже неожиданно засчитали, как нахождение на боевых, плюс пять суток на Казачке, таким образом я отбыл девятнадцать дней из объявленного мне восьмимесячного срока наказания. Я бы, конечно, не назвал это надеждой на выживание, но — чем черт не шутит, пока Господь видит сладкие сны о всеобщем счастье…
Из научного городка меня вернули с Галактиона на планету Сахара для «дальнейшего прохождения службы в предписанном штрафном подразделении».
— Ну ты, отрыжка вислоухого дерьмоглота! Чего рот раззявил, как неродной в стае гипермотов живородящих?! — это было первое, что я услышал, шагнув на территорию части.
Оказалось, да, Градник. Живой и краснорожий. Отчитывает кого-то со всем своим внутренне-богатым животным миром…
Градник мне почти обрадовался. Он даже удостоил меня милостиво-приветственного кивка, благосклонно, но больно ткнул кулаком в брюхо, назвал «везучей сволочью» и снова назначил командиром второго взвода в первую роту — его роту. Он теперь командир и уже второй лейтенант. Получил повышение, видимо, там, наверху, кому-то все-таки удалось представить злополучное «Штормовое предупреждение» как очередную победу. Может, не самую славную в новейшей военной истории, но в ряду других достойных…