— Великий хан гневается! Великий хан гневается!.. — пронеслось по всему стану, и мертвая тишина воцарилась кругом, точно не четыреста тысяч человек тут собралось, а только четыре десятка.
Монголы любили своего главного вождя, но и боялись его. Характер Тимура был таков, что в гневе он все мог сделать. И поэтому едва стало известно, что великий хан гневается, как в необозримом стане монголов все затаили дыхание и даже лошадей отогнали подальше, чтобы ржание и топот их не долетали до высокого слуха повелителя.
И тихо-тихо стало около огромного шатра владыки мира. Служители ходили на цыпочках. Эмиры, князья, воеводы и прочие вельможи, собравшиеся на лужайку перед временным жилищем Тимура, потупили глаза в землю и молчали. Красавцы телохранители, в золоченых шлемах и доспехах, с обнаженными мечами в руках, тройным рядом стояли вокруг шатра и, казалось, замерли в этом положении. В отдалении виднелись массы бесчисленных воинств Тимура, притихнувших по мановению рук своих начальников, и в каждой голове мелькала робкая мысль:
«А что пресветлейший хан? Усмирилось ли сердце его? Покинули ли его думы мрачные?.. Наставь его, великий Аллах, на милость к слугам своим!»
А виновник этого переполоха, полулежа на груде подушек, сурово нахмурил брови и, вперив очи в шелковый верх шатра, думал тяжелую думу.
Что-то удерживало его. Какое-то властное чувство, в котором он не мог отдать себе отчета, точно шептало ему:
— Не ходи далее! Не ходи! Если же пойдешь ты, счастье отвернется от тебя!
И всегда деятельный владыка мира ныне бездействовал, не двигаясь ни взад ни вперед.
«О, Аллах! О, великий пророк Магомет! — мысленно восклицал Тимур, устремляя глаза кверху. — Зачем вы оставили меня? Я ли не воздвигал вам мечетей, я ли не истреблял неверных во славу Божию, а в сии дни вижу, что разум мутится у меня. Не смею я вперед идти… Не смею? О, слово какое! Не робость держит меня, а что-то другое… А надо идти вперед! Что подумают обо мне эмиры, князья и воеводы, если я назад поверну? Нет, вперед, вперед!.. А если изменит счастье?..»
О русских людях хан составил довольно верное представление. Это такой народ, который умирает бестрепетно, если не может взять перевеса над врагом. В Ельце и некоторых мелких городках, попадавшихся на дороге монголам, великий завоеватель видел, как защищаются русские; но он видел также, что единства в русских военачальниках нет, что всякий действует по-своему, что в чистом поле русские уже не так стойки, — и надеялся покорить Русь без труда… Но мысль о каком-то неотвратимом несчастий, если он пойдет вперед, тяготила его и наполняла сомнениями его душу…