Послышалось. Мне послышалось.
Перевожу взгляд вперед. На окно. Ветки бьют по стеклу, будто пытаясь прорываться внутрь, а я застываю от странной тревоги. Дома точно никого нет?
Глухой скрип проносится прямо над моим ухом, и я резко подрываюсь с места, так и впялив взгляд в коридор перед глазами. Бесконечный и темный. Словно лабиринт. Я вдруг понимаю, что треск доносится из-за стены. Он не здесь…, он в глубине… Он в доме, и этот дом хрустит, как пенопласт, сжимаемый в костлявых пальцах.
Ужас подскакивает к горлу, а шум не прекращается. Глухие удары, треск, скрипы. Я должна уйти отсюда, как можно дальше, ведь — черт возьми — история у этого коттеджа не та, что рассказывают детишкам на ночь. Но я не могу убежать. Нет. Я должна разобраться и понять, в чем дело. Это мой дом. И мои тайны.
Когда дребезжание вновь повторяется, и оконная рама взвизгивает от ветра, я твердо и решительно ступаю вперед, схватив со столешницы кухонный нож.
Отлично. Теперь мне действительно страшно, и холодный металл оружия не придает мне уверенности, а наоборот подливает масло в огонь. Шаги даются легко, а вот дышать трудно. Упрямо плетусь к эпицентру шума, а внутри сердце барабанит с такой силой, что вот-вот вырвется наружу! Запах трав витает в воздухе, впивается под кожу. Часы стучат, я слышу, как движется минутная стрелка, и этот звук кажется мне самым громким в жизни.
Удар о стену. Резко оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с коричневой дверью, ведущей в подвал. Лицо сковывает от страха. За порогом этой чертовой двери происходит нечто ужасное, и если я хочу понять, что именно, я должна повернуть ручку. Стискиваю в пальцах рукоять ножа. Оглядываюсь, вновь перевожу взгляд на дверь и киваю самой себе.
Я неторопливо поворачиваю ручку, дверь со скрипом отлипает от стены, и в тот же момент шум за порогом утихает. Будто втягивается в черную дыру. На меня обрушивается кромешная темнота, и лестница, ведущая вниз, сливается с черным ковром, погруженным в бесконечную тишину. Делаю шаг вперед. Еще один. И еще. Половицы скрипят, но едва слышно. Я вообще ничего не слышу, кроме собственного тяжелого дыхания. Касаюсь той ладонью, что не стискивает нож, ледяной стены и медленно веду по ней, в надежде найти выключатель. Я его не нахожу. Представляю в воображении, как стена заканчивается, и мои пальцы касаются чьего-то изуродованного лица, и тут же порывисто прижимаю руку к груди, чертыхнувшись. Отлично. Я схожу с ума.
Свет за спиной освещает темное подвальное помещение. Это небольшая комнатка с тремя вытянутыми, пыльными окнами, такими же маленькими, как мозг Логана Чендлера.