— Не шевелись говорю!
Сердце бешено колотилось все ускоряя и ускоряя свой бег, грозясь выскочить из груди. Но такого ведь не бывает? Какое сердце? Какой шум в ушах?
Но он был. Девятым валом он подгреб меня, и я тонула в непонятных и странных ощущениях, рассматривая окружающий мир словно из под огромной толщи воды. Еще чуть-чуть и я окончательно утону.
Паника накрыла с головой окончательно отрезая от реальности. Судорожно дергая руками и ногами, я пыталась позвать на помочь совершенно не понимая, что происходит, я уже не слышала, как медсестра вызвала врачей, не видела обеспокоенных лиц докторов и не почувствовала, как один из них быстро и профессионально сделал укол. Я просто окончательно потеряла связь с реальностью громко и натужно зовя Макса.
— Проснулась? — тихий незнакомый голос скорее констатировал факт, чем спрашивал.
Повернув голову набок, в сумерках, опустившихся на город, с трудом рассмотрела пожилую женщину, удобно устроившуюся на стуле.
— Вот и молодец. Заставила же ты нас поволноваться девочка.
С трудом сглотнув, выдохнула:
— Кто?
— Да сиделка я, можешь звать меня баб Зина, жених твой нанял, как узнал, что очнулась, так и нанял на полный день, да и ночь, — женщина нагнулась ко мне и внимательно всмотрелась в лицо и удовлетворенно улыбнулась. — А так я за тобой пару дней слежу, помыть, посмотреть за сестричками. За ними же тоже контроль нужен…
Женщина разговорилась, описывая ужасы больницы и перипетии тех, кому не повезло с сиделками. А я лежала и думала. Она ведь со мной разговаривала. Именно со мной. Но как? Она ответила на мой вопрос, она смотрела в мои глаза. Как? Я умерла… или нет? И все, что было, мне лишь приснилось? Страшный, отвратительный сон? И моя смерть, и Вадим, и авария Макса… Все сон?
— Машенька?
Очнувшись от вопроса, обращенного ко мне, непонимающе моргнула. Какая Машенька? Я Марина! Свое то имя я не забуду никогда.
— Наверно пить хочешь? Да в туалет? — она поднялась и, отойдя на пару минут, вернулась вновь, протягивая мне кружку с крышечкой и носиком. — Давай помогу. Много то нельзя, да подниматься сегодня тоже не желательно. Вот так, молодец…
Придерживая мою голову, дала отпить несколько глотков и сожалеющим голосом снова уточнила:
— Нельзя много. Через часик, если не заснешь, еще дам, — убрав кружку, нагнулась ко мне и спросила: — В туалет?
— Нет, — прошептав, обессилено упала на подушку.
— Ничего, Машунь, поправишься скоро, останется пара шрамиков, так ничего, их и не видно будет, вовремя тебя прооперировали. Кастельский врач от бога. Повезло что тут был. А вообще все это дело поправимое, руки ноги целы, голова на месте. Правильно ведь говорю? — она потрепала меня по руке и тяжело вздохнула.