Он чуть наклонил голову на бок.
— Да-а-а, это будет интересно. Ладно, отдыхай. Завтра поговорим, — таинственно улыбнувшись, он закрыл за собой дверь.
Облизнув пересохшие губы, сосредоточенно прислушивалась к удаляющимся шагам, к доносящимся из коридора возгласам, к жизни за окном. Напряжение, еще недавно сковавшее тело, медленно уходило, оставляя после себя слабость и разбитость.
Откинувшись на подушку, бессмысленно уставилась в окно. Штор, загораживающих проем, не было, и я могла беспрепятственно рассматривать свой кусочек темного неба, грозившего в любой момент затопить слезами землю.
Сколько я так пролежала? Бездумно, с совершенно пустой головой, всматриваясь в тяжелые низкие облака, не знаю. Но голос баб Зины с нотками недовольства и озабоченности все же смог вывести меня из оцепенения, а ее пустая болтовня о больнице, о докторах и медсестрах, прерываемая лишь «жизненными» наставлениями о правильности питания, и этим самым питанием, методично скармливаемым заботливой сиделкой, заставили по другому посмотреть на свое положение.
Я живая!
Я!
Именно я, а не кто-то другой. И пусть у меня другое тело, другое имя, все другое, я живая! И я не схожу с ума. И все это не плод моего больного воображения. Просто жизнь, другая, но жизнь. И Макс! Макс! Я же могу…
Задохнувшись от нахлынувших эмоций, закашлялась, выплевывая жидкую кашу на успевшую вовремя увернуться баб Зину.
— Машуня! Не хулигань! — сдвинув брови, баб Зина споро вытерла разбежавшиеся капли и погрозила пальцем.
— П-п-подавилась.
— Ничего, бывает. Еще кушать будешь?
— Нет. Баб Зина, а мой телефон, он далеко?
— Телефон? — она положила ложку в тарелку и убрала посуду на тумбочку. — Да был где-то тут. Кому звонить то хочешь? Родителям?
— Ну-у-у, — задумавшись о правильности ответа, с надеждой посмотрела на строгую женщину. — И родителям тоже…
— Эх молодежь, — баб Зина недовольно цокнула и поднялась. — В инстаграм поди собралась, а? А что доктор говорил? Волноваться вредно! А она в инстаграм!
Ворча, она поднялась и подхватила поднос.
Губы упрямо сжались:
— Баб Зина!
— А что сразу баб Зина? — сиделка поставила поднос и, сжав ладони в кулаки, подбоченилась.
— Телефон!
— Как хочешь, — всплеснув руками, с укоризной покачала головой. — Но я предупреждала!
недовольно бурча под нос, открыла тумбочку и вынула оттуда знакомую кожаную сумку.
— Вот! Держи! Номер набрать?
— Я сама, — мотнув головой вцепилась взглядом в черно-серебристую пластиковую коробочку.
— Эх молодежь!
Прохладный корпус лег в руку, дрожащий палец нажал боковую кнопку включения, но…