– Эрик, а ты благородный?
– А? Я – да. Но я совсем недавно стал благородным, меня его величество наградил… – я осекся.
– За то, что ты убил много эльфов?
– Н-нет, не совсем. Мы вошли в лес, тот, что был нашим, наша тысяча и тысяча помойных – это… Ну, вот как ваши провинившиеся, которых сюда отправляют. Только их никуда не отправляют, а просто в самые опасные места ставят. Ваши нам ловушку устроили, и тысячник, чтобы сохранить хоть кого-то, оставил помойных прикрывать отход. И раненых оставил. А я остался с ними, я же лекарем был в нашей тысяче. Вот за это мне пожаловали дворянское звание.
Оли Лэтеар задумчиво рассматривала меня, от чего перестала смотреть под ноги и ожидаемо споткнулась. После чего тряхнула головой и лукаво спросила:
– Значит, ты можешь теперь пользоваться услугами этих дорогих веселых девок для благородных?
Я натужно рассмеялся:
– Я очень бедный благородный, так что на их услуги у меня все равно денег нет.
– Хм… Значит, ты пользовался услугами простых веселых девок, дешевых?
– Да ничего я не пользовался, – буркнул я. – Мне отец говорил, что в этом случае девальвируется сама концепция близости.
Девушка рассмеялась, глядя на мою покрасневшую физиономию, и прекратила издевательство. Подождав еще каких-нибудь неудобных вопросов и таковых не дождавшись, я облегченно выдохнул. И все-таки как хочется в тепло и в баню! А еще что-нибудь повкуснее набивших оскомину эльфийских лепешек.
Обнаружение очередного провала чуть не стало для меня фатальным. Мы уперлись в сплошные завалы битого камня – целая улица была разрушена, да так, что найти проход было невозможно. Попробовали пройтись вдоль, но проходимых мест как-то не наблюдалось, кучи битого камня перемежались кусками стен, в некоторых даже сохранились дверные проемы. В один из таких я и полез, надеясь, что внутри остатков здания будет проще передвигаться. Я откатил несколько крупных камней и ужом стал протискиваться в образовавшуюся полость. Мои действия, видимо, нарушили шаткое равновесие, так что в какой-то момент я почувствовал, что двигаюсь, не прилагая никаких усилий – камни и щебень подо мной стали ворочаться, а потом и вовсе посыпались куда-то вниз. Трещина, оказывается, пролегла прямо через дома, и теперь я, все ускоряясь, сползал в пропасть. Я судорожно пытался за что-нибудь ухватиться – безуспешно. Руки, выставленные перед собой, провалились в пустоту, я уже приготовился к короткому полету, когда в шею мне впились завязки плаща, и падение прекратилось. Камни все еще ворочались подо мной, веревка больно давила на шею, грохот вокруг стоял страшный, но сам я оставался на месте. При этом я ничего не видел – внутри завала было темно. Ужасное ощущение, я даже не могу понять, сколько продолжалось это светопреставление. Вряд ли долго, но впечатлений было море. Когда все стихло, я попытался осторожно повернуть голову, пытаясь рассмотреть, за что же зацепился мой плащ.