«Не бойся, деточка, он, наверное, пришел подкормиться к нашей компостной куче. Мы его не станем трогать».
«Настоящий еж, — завороженно протянула внучка. — Живой. Из леса».
«Сходи к бабушке, возьми кружку молока и блюдце. Нальем ему и уйдем. Он без нас поест».
Девочка долго не могла успокоиться. Подходила к темному окну, словно желая увидеть, как зверек пьет их молоко.
«Нужно было его в дом взять, — говорила она. — У нас тепло. Мы бы ему постельку сделали».
«Нельзя отнимать его от леса. Там его дом. Там ему хорошо. У людей он может погибнуть».
«Как? Почему? — удивлялся ребенок. — Разве мы плохие?»
«Нет, конечно. Но мы слишком сильные и можем причинить ему вред. — Дед обнял внучку, прижал к себе и услышал, как стучит ее возбужденное сердце. — Знаешь, какой великаншей ты показалась этому ежу? Ого! Вот он и зафыркал, чтобы напугать тебя. Чтобы ты не нашла его деток и не забрала с собой».
«У него есть детки? Где?»
«Где-нибудь в укромном месте наверняка есть. Видела, какой он большой? У таких больших обязательно детки бывают».
«Жалко, что мы их не видели».
«Маленьких надо охранять, чтобы их никто не обидел».
«Да, — согласилась девочка. — Мы им всегда молока наливать будем. Пусть пьют».
Она еще долго лопотала про зверюшек. И, укладываясь на ночь, рассуждала: «Если какой-нибудь маленький ежик потеряется, мы его найдем и спасем от волка. Он у нас поживет денька три, а потом придет за ним еж-папа, и мы ему отдадим. Маленькие ежи колючие, как ты думаешь, дедушка?»
«Думаю, у них мягкие колючки».
«Значит, их можно потрогать».
«Похожа на трясогузку, — всматриваясь в птицу, думал Николай Петрович. — Значит, приглянулся ей наш скворечник. Сегодня Катя приедет. Расскажу ей».
Внучка приехала поздно вечером, к деду не зашла, а закрылась в маленькой комнате. Ночью он услышал голоса и приглушенные рыдания. Николай Петрович поднялся, вышел и столкнулся с женой. Та отстранила его:
— Ради бога, не входи. Она ополоумела.
— Да в чем дело?
— Потом. Ложись!
Утром жена сказала ему, что Арсений Малышев жениться на Кате не собирается.
— Ну и что? — спросил Николай Петрович.
— Как что! Ведь она его любит. Уже два года.
— Того рыжего, маленького? — удивился он.
— Представь себе, того рыжего, маленького. И он собирался жениться.
— Так в чем дело?
— Это ты виноват! — внезапно возникла в дверях Катя с красными щеками и опухшими веками. — Ты не соизволил ему помочь. Отказал в ничтожном деле!
— Что ты такое говоришь, девочка моя? Ты путаешь одно с другим. Какая связь? — Николай Петрович вспомнил: — Да, я сказал ему, что рекомендовать его Сабурову не считаю возможным. Ну и что?