— Пап, пошли к маме! — Дима дернул отца за полу пальто.
Тот нетерпеливо отстранил его руку:
— Подожди!
— Но мама же, наверное, ждет, — напомнил сын.
— Пойди на улице погуляй немножко, а я тут с дядей поговорю.
Дима заскучал. Он вспомнил, как они с отцом бочком выбирались из магазина, и ему стало боязно: маму-то они просто-напросто бросили, а сами сбежали. Он вышел на улицу. Уже вечерело. «Мама, наверное, дома сидит, а мы тут вот». В дверь входили и выходили мужчины. Один протянул ему баранку:
— На, пацан, угощайся.
Дима разгрыз твердую баранку, но она оказалась соленая, и мальчик засунул ее в карман.
Домой они вернулись в темноте. По дороге Дима задремал на коленях у отца и очнулся, когда с него стали стягивать одежду.
— Клянусь, мы тебя всюду искали! — оправдывался перед мамой отец.
Но женщина, видно, уже так переволновалась, что не могла говорить, а только всхлипывала.
Дима проснулся, когда в комнате вдруг снова зажегся свет. Он разлепил глаза и увидел, что мама давит коленкой на крышку чемодана, пытаясь защелкнуть замок.
— Ничего мне от вас не надо больше. Спасибо, пригрели, приголубили неблагодарную. Больше сидеть на вашей шее не будем!
Мама говорила отцу «вы». Диме захотелось отвернуться и спать дальше. Но тут мама подошла к нему, раскрыла одеяло и стала натягивать на сына одежду. Свитер больно зацепился за ухо, и у Димы выкатились слезы. Мама сняла с себя синюю вязаную кофту, положила на стол перед мрачно молчащим отцом:
— Это на ваши деньги куплено. Возьмите обратно.
Одной рукой она взяла чемодан, другой подхватила Диму и направилась к выходу. Отец не остановил ее.
На улице Дима окончательно проснулся.
Стояла морозная ясная ночь с луной и звездами. Мама волокла Диму по улице мимо спящих домов. Впереди была черная кромка леса на другом берегу реки. «Там же волки!» — вспомнил мальчик. Но мама сильно тянула его за собой, и он не сопротивлялся.
Женщина всхлипнула, остановилась, села на чемодан.
Сзади заскрипел снег под быстрыми шагами. Дима обернулся и узнал хозяйку.
— Да будет тебе! Вон уж трясет всю, — сказала хозяйка. — Пошли в избу-то.
— Я не желаю его видеть! Хватит с меня попреков. Устала.
— Пошли, говорю! Парень вон сомлел весь, — не уступала хозяйка. — Терпеть надо, вот что. А как же? Твоя такая доля — терпи. Ну выпил, побранил. И бог с ним! Зато муж. Свой, законный. Их вон сколько война прибрала. А тебе достался целый-невредимый. С образованием. Подумай, велико ли горе твое?
Эту ночь они провели у Лизаветы Сергеевны. Диме дали чаю с медом и уложили на диван. Лизавета Сергеевна сидела за столом непривычно взлохмаченная и в длинном красном халате с желтыми крупными цветами.