— Наверняка, — она повела округлым плечом. — Зиновий всегда с гордостью упоминал его как своего компаньона и наследника, из которого вырастит настоящего антиквара. Полагаю, у них не было денежных тайн. К тому же за столом он напрямую заговорил, что собирает деньги для фонда.
— И как отреагировал сын?
— Смолчал. Но так, что лучше б высказался. Прошелся по мне взглядом, будто наждаком. Не думала, что домашний ребенок, каким он мне казался, так умеет. Да и в фонд он, как я поняла, ни в какой не поверил. Если б не для детишек, сама б отказалась.
— После смерти Зиновия не пытались сыну об этих деньгах напомнить?
— С чего бы? — Елена удивилась. — Во-первых, это была воля Зиновия, а не сына. Если б посчитал нужным, завещал бы исполнить.
Заманский согласно кивнул, — и сам об этом подумал.
Елена поднялась, подняв тем и собеседника. Собралась выйти, но не смогла, слишком клокотало внутри.
— Как же так бывает! — простонала она. — Пять лет не живешь — пребываешь в безысходности. Вдруг — вспышка, озарение, провидение новой жизни. И тут же опять исчезает. А ты остаешься в своей унылости. Потому что к тебе с распахнутым сердцем и содранной кожей… А ты, почитающая себя за утонченную натуру, на поверку оказалась дура из дур.
В горле ее заклокотало. С усилием перевела дыхание. Приостановилась в дверях.
— Может, помните у Гёте знаменитое? Что было сначала — «слово» или «дело»? Так вот, слово и есть дело. Страшное по своим последствиям… Теперь с этим жить! Знаете, как Зиновий о себе острил? Дожитие мое! Вот и я отныне в дожитии.
Спохватившись, вытащила из сумочки визитку, положила на край стола. Коротко кивнув, вышла.
9.
К коттеджу Плескачей Заманский подъехал к двум ночи.
Дом был темен. Лишь в холле верхнего, гостевого этажа угадывался приглушенный свет.
Зиновий был хорошим хозяином, — даже половицы под ногами не заскрипели. Потому на гостевой этаж Заманский поднялся незамеченным и неуслышанным.
Ася и Лёвушка, забравшись с ногами в одно кресло и тесно прижавшись друг к другу, склонились над планшетником. На журнальном столике стояла початая бутылка «Киндзмараули». При виде внезапно возникшего отца Аська отпрянула в сторону, Лёвушка змеиным движением вспрыгнул на подлокотник. Щеки обоих алели.
Аська первая взяла себя в руки.
— Ну, ты даешь, Зеленый, — скрывая смущение, она постучала по часикам. — В твоем возрасте по ночам отсыпаться надо, а не по трассе гонять.
— Иногда и проехаться небесполезно, — хмурый Заманский открыл бар, плеснул себе с полстакана виски, махнул залпом. Ася и Лёвушка озадаченно переглянулись.