– Что это вообще за место? – спросил он сам себя.
– Это торговый центр для людей, у которых нет денег, чтобы покупать еду или одежду в обычных магазинах, – объяснил начальник уголовного розыска. – Многое из того, что можно тут купить, было в употреблении, и цены потому низкие.
– Краденые вещи? – спросил Вистинг.
Коллега пожал плечами.
– Некоторое количество есть, конечно, но с карманными кражами у нас проблем куда больше, – сказал он и ткнул пальцем в камеру наблюдения.
– Однако у вас нет гарантии, что продаваемые здесь товары не краденые? – уточнил Алберг.
– Нельзя исключить, что на таком рынке есть место преступности, – сдался начальник уголовного розыска.
– Почему же вы не закрываете рынок? – спросил Вистинг. – Здесь, должно быть, колоссальный оборот, о котором никто не сообщает в налоговые органы.
Антони Микулскис вздохнул.
– Из-за всех тех, кто здесь работает, – сказал он. – Почти семьдесят тысяч людей живут на доходы, получаемые на этом рынке. Если мы закроем «Гарюнай», это приведет к социальной катастрофе. Для Литвы дешевле бороться с преступностью на рынке, нежели избавиться от него.
Вистинг потерял дар речи. Целая экономика была построена на обороте контрабанды и краденого.
– Народу до черта, – прокомментировал Мартин Алберг по-норвежски и покосился на площадь.
Литовский полицейский, очевидно, совершенно не хотел обсуждать эту тему и сел в машину.
– Свяжитесь со мной завтра, – попросил он и дал водителю сигнал ехать.
Вистинг и Алберг начали бродить между рядов с разложенными товарами. Повсюду торговались в полный голос.
– Неважно, что они говорят, – сказал Алберг и остановился перед распродажей бритвенных лезвий, дезодорантов и прочих косметических товаров. Он поднял баллончик с пеной для бритья и показал Вистингу ценник норвежского магазина Рими. – Это воровской рынок. Крупнейшее в мире место для оборота краденых предметов. Пятно позора для страны и для местной полиции.
Они продолжили идти дальше. Многое из предлагаемого было откровенно краденым, но по мере того как они углублялись на территорию рынка, он все больше походил на станцию переработки неплохо сохранившихся отходов сытой западной жизни. Выброшенная крупная бытовая техника, которую вернули к жизни, бывшая в употреблении и вышедшая из моды мелкая бытовая техника.
– Будто онлайн-барахолка, – подал голос Вистинг.
Многие из сделок, проводимых между частными лицами в Интернете, тоже вертелись вокруг краденых вещей.
– Здесь все добро физически находится в одном месте, – продолжил он, – а в Норвегии предлагают краденое в электронном виде и называют это «рынком возможностей».