– Мои «друзья из ФБР» сейчас заняты тем, что пытаются поймать вас… а возможно, и меня тоже. Я же собираюсь помочь женщине, укравшей картину стоимостью один триллион долларов, вывезти ее за пределы страны. Вероятно, в Лувре я случайно ранил или убил ни в чем не повинных людей. Угадайте, как сильно меня сейчас любят в ФБР?
– Значит, мы теперь вдвоем? – подытожила Хелен.
Миллнер кивнул и поднял картину.
– Втроем! – с усталой улыбкой произнес он. – Должно быть, я спятил, раз иду на это.
– У вас не было выбора, – сухо отозвалась Хелен.
Миллнер бросил на нее скептический взгляд.
– Свободной воли не существует. Неврология давно доказала этот факт. Классический эксперимент: испытуемым предлагают выбрать между двумя кнопками. За несколько секунд до того, как они сделают это, на магнитно-резонансном томографе можно увидеть, какая доля мозга получила импульс раздражения, и только на основании электрического импульса можно со стопроцентной уверенностью судить о том, какую кнопку выберут испытуемые через несколько мгновений.
– И что это означает? – спросил Миллнер, все еще державший перед собой картину на вытянутых руках.
– Это значит, что мы делаем не то, что хотим, а хотим то, что делаем.
Казалось, Миллнер на миг задумался над ее словами, а затем покачал головой.
– Я не хочу всего этого, но делаю. – Он отвернулся и осторожно убрал картину обратно в сумку.
Он поймал муху и снова выпустил. Повторил игру несколько раз, поскольку все искусство заключается в повторении. Репродукция и разделение. Человечество этого еще не поняло.
Одним жарким августовским днем 1911 года Винченцо Перуджа похитил «Мону Лизу» из Лувра, перевез в Италию и тем самым сделал знаменитой. До возвращения во Францию ее даже выставляли в галерее Уффици во Флоренции как трофей.
Неожиданностью для него стал поступок боливийца Уго Виллегаса, который в 1956 году бросил в нее камень. Мелодия картины, которую он не мог выносить, толкнула его на такой варварский поступок. Этот случай предотвратить не удалось.
В 1963 году картина отправилась в Вашингтон, в 1973-м – в Японию.
Ее успеху не мешало даже бронированное стекло, в которое ее заключили.
Однако потом долгое время ничего не происходило. Совсем ничего, и это было плохо. Понадобился Павел Вейш, чтобы помочь ей обрести новую известность. И он был уверен, что, несмотря на преклонный возраст, «Моне Лизе» предстояло пережить вторую молодость.
На него никто не обращал внимания. Анонимность хорошо одетого человека. После взрыва в Лувре появилось много деловитых мужчин в костюмах. Особенно здесь, в сердце музея. Кто-то впустил его, если не ты сам, значит, кто-то другой. Не мог же он пройти сквозь стены в самом деле! При мысли об этом он усмехнулся. Есть в этом что-то очень древнее: чувствовать себя в безопасности за стенами.