– Все, что ты делаешь, – это ради нее, – пыталась утешить ее мать, когда Хелен, всхлипывая, в очередной раз осознавала, что превратилась в мать-кукушку. – Мэйделин будет очень гордиться тобой, когда ты станешь доктором. И ты сможешь обеспечить ей прекрасное будущее.
Потом мать гладила ее по волосам, словно прогоняя из головы мрачные мысли. Точно так же она поступала и сама с того дня, когда Рут ушла навеки. Она гладила Мэйделин по волосам, если той становилось грустно. Хелен тяжело вздохнула.
– Бабушка на небе. Над облаками, – наконец ответила она дочери. – Смотрит на нас, наблюдает за нами сверху.
Мэйделин подбежала к окну, отодвинула в сторону гардину, поглядела на затянутое тучами небо, прижала ладошку к стеклу.
На глаза снова навернулись слезы, когда Хелен посмотрела на горизонт.
– Позаботься о нашей малышке, мама! – прошептала она и коснулась ладонью холодного стекла.
На какой-то краткий миг Хелен испытала нечто вроде облегчения, но затем тревога вернулась снова. Она опустила жалюзи и, чтобы отвлечься, взяла в руки ежедневную газету, лежавшую в самолете. Пролистала ее в задумчивости. Драма Мисс Массачусетс, которая пропала в Мексике вместе с остальными королевами красоты, продолжалась вторую неделю. Сегодня слово предоставили родителям исчезнувшей девушки. На третьей странице разместили их фото в комнате дочери, мать – вся в слезах. Трагическая история вновь напомнила Хелен о Мэйделин. Точно так же могли сфотографировать и ее в опустевшей комнате дочери.
Хелен торопливо пролистала дальше. На глаза попался снимок множества мертвых пчел. В Бразилии неизвестный вирус уничтожил целые пчелиные колонии. Странно, но в данный момент похожие сообщения поступали и из Китая. Ужасно. Она отложила газету в сторону, не в силах сосредоточиться на чтении, и закрыла глаза.
Хелен провалилась в тревожный сон, полный мрачных сновидений.
Даррен, которого благодаря его сходству с президентом Обамой команда называла исключительно Бараком, сидел на ящике с бутылками колы. По прибытии в Акапулько они почти сразу же заказали восемь ящиков колы у ближайшего торговца. В отличие от США, в Мексике колу делали из настоящего тростникового сахара и продавали в настоящих стеклянных бутылках. В Вашингтоне за мексиканскую колу в первоклассных ресторанах или барах приходилось платить в десять раз больше обычного.
Нельзя сказать, чтобы у них не было забот поважнее. Но если уж приходится нести службу в нескольких тысячах миль от родины, в заброшенном много лет назад полицейском участке, то надо создать хоть в какой-то степени привычную атмосферу. И сахар с кофеином были как раз тем, что нужно.