Утро начиналось погано. Хотелось спать. Демин после разборок с лазутчиками вздремнул лишь под утро. Хорошо, если час поспал. Воднев вроде бы вообще не спал – поначалу тетешкался с «Кречетом», потом гонял несчастную «птицу» по самому максимуму. Морошкин занимался контрразведкой. Неугомонному Павленко захотелось взять языка – не поленился, слазил по веревке за стены Козельска, притащил оттуда какого-то татарина. Но проку от этого было – как от козла молока. «Язык» не понимал по-русски ни бельмеса, а толмача на его загадочном наречии не было (даже Свешников сдался и подавленно пожал плечами). А если бы и был… Что мог сказать перепуганный до мокрых штанов степняк? Что «войска было много, а стало мало, а кони уже от голода дохнут», Павленко понял и без переводчика. Татарина отдали козельчанам, а уж что они с ним сделали, тут и к бабке не ходи…
Плюнув на условности, легионеры отпаивались самым крепким кофе, какой способен выдержать здоровый мужчина. У Свешникова (он занимался всю ночь чем-то сугубо научным, вроде сканирования местной летописи) так вообще ложка стояла в чашке. Заливши бодрящим напитком по самые уши, спецназовцы принялись за дела.
Вчерашний штурм обошёлся монголам, видно, так дорого, что сегодня собраться на что-либо серьёзное у них не было сил.
«Скипидару в анусе не хватает!» – лапидарно, но точно определил состояние вражеского войска Павленко.
Главным занятием для оккупантов стало стаскивание в одну кучу трупов – обгорелых, обожженных и просто затоптанных в панике. По логике, для такого грязного дела нужно было задействовать местное население, но полона почему-то не наблюдалось. Может, местные жители разбежались, воспользовавшись суматохой, а может, уже имевшиеся пленники были перебиты? Война – дело грязное, а уж то, что вчера было устроено, не вязалось ни с какими конвенциями. Баллиста ведь не разбиралась – кто свой, кто чужой…
Кажется, монголо-татары не собирались погребать павших товарищей. А как же шариат? Спецназовцы удивились было, но вовремя вспомнили лекцию Свешникова о том, что тутошние монголы еще не приняли ислам и в подавляющем большинстве являются последователями шаманизма. В чем разница между шаманизмом и язычеством, деятели из будущего уловить не смогли, а историк, замучавшийся объяснять нюансы между верой во множество богов и одушевлением сил природы вкупе с общением с мертвыми, плюнул.
В родных степях монголы просто оставляли трупы своих близких на радость коршунам и волкам, но здесь была чужая территория и чужие (по их мнению) боги! Оставлять под чужим небом тела сородичей было нельзя, а копать могилы чересчур муторно. Посему кучу трупов, предварительно раздетую и разутую, обложили дровами и подожгли. Дрова, нарубленные в заснеженном лесу, были сырыми и гореть не хотели. Будь на их месте русские люди, они сумели бы набрать сухостоя, запалить как положено, а уж потом бы подкидывали дровишки. Но дети степей таких тонкостей не знали. Им пришлось пожертвовать драгоценным сеном (ай-да Воднев, ай-да сукин сын!), чтобы костер запылал.