Аты-баты, аты-баты
Аты-баты, аты-баты.
Водку растягивали, как могли: по наперстку, по капелюшечке, но она закончилась быстрее, чем хотелось. Еда сегодня в горло не шла, но когда допили, около предбанника раздался шум.
– Князь и бояре, – послышался голос Ермилы. – Войти можно? Дело у меня к вам.
– Входи, – разрешил майор, подумав про себя, что коли Ермила просится войти в баню к боярам, то дело очень важное.
Ермила ввалился в предбанник, заняв собой и без того тесное пространство. А, кроме того, в руках у сотника был какой-то мешок.
– Чего случилось-то? – поинтересовался Демин, не предлагая помощнику ни раздеваться, ни выпить.
– Вот, князь, и вы, бояре, смотрите, – озадаченно сказал Ермила, вытаскивая из мешка колчан.
– Ну, колчан и колчан, – хмыкнул Демин, осматривая трофей. – Хороший колчан, кожаный и золотом расшит. Дорогой, наверное. Кому-то из начальства принадлежал…
– Погоди-ка, – вмешался Свешников, забирая колчан из рук сотника.
Откинув слегка обгоревшую крышку, историк провел рукой по оперению. – Три стрелы… Красное перо… Бирюза…
Морошкин, хотя и не был профессиональным историком, но прочитал множество исторических книг. Потому и догадался раньше остальных.
– Получается, что мы самого Бату-хана ухлопали? – хмыкнул капитан, в свою очередь проведя рукой по оперению. – Три стрелы положены только хану в походе. Остальные носят полный колчан. Так, Алексей Михайлович?
– Так, – кивнул Свешников. – И красный цвет пера, с вкраплением бирюзы – это цвета хана улуса Джучи.
– Значит, Бату-хан разгромлен, – изрек командир. – Ну, тогда за это надо выпить. Только…
Демин тоскливо посмотрел по сторонам. Ну, где же взять водку, если ее еще не делают? Павленко, что ли, послать? Если этот э-э бляо-дун (это не мат, дорогой читатель, это Дон Жуан по-китайски) к девке не убежит, то чего-нибудь да найдет. Но нельзя Павленко отпускать. Трезвый – в доску разобьется, но все сделает. А вот если старлею попало в нюх, все… Побежит ведь по девкам…
– Не побрезгуйте, князь и бояре, – хитренько произнес Ермила, вытаскивая из мешка здоровенный кувшин – литра на два, с притертой пробкой. – Медовуха! Быка с ног повалит!
– О, наш человек! – потер руки историк.
– Давай-ка, Ермила, открывай посудину! – повеселел командир. – Выпьем, а потом думать станем, что дальше делать…
Часа через два изумленные жители Козельска могли видеть бредущего по середине улицы воеводу Ермилу, во все горло распевавшего странную песню:
Мои друзья – начальники, а мне не повезло:
Который год скитаюсь с автоматом.
Такое вот суровое, мужское ремесло,