— Да, может быть. Но раз тогда Андросов ей чем-то не угодил, зацепочка есть. В её взгляде сверкала даже не злость, а ярость! — воскликнула Милявская. — Поскольку эмоции так ярко проявились во время похорон, они были свежие. А с чего бы один член компании так возненавидел второго после убийства третьего?
— Пока не соображаю, — честно призналась Оксана. — А вы как думаете?
— Я тоже ещё ничего не думаю, — успокоила её Милявская. — И. дабы не гадать на кофейной гуще, я решила вызвать на откровенность Потапову. Для успеха данного мероприятия я все дни работала с агентурой. Не удивляйтесь!
Галина Семёновна легко поднялась, взяла с тумбочки чайник и выбежала в коридор. Сегодня в прокуратуре, несмотря на полную погоду, царило летнее пятничное затишье. Все, кто смог, улизнули пораньше. Свидетелей и потерпевших на это время старались повестками не вызывать. Сотрудники выполняли только срочную работу, от которой было невозможно отвертеться.
А вот у Милявской как раз начиналась страда; она слыла оригиналкой, выделялась из общей массы. К тому же спешить Галине Семёновне было некуда, и на дежурствах она всегда подменяла коллег. Милявская вернулась в кабинет, поставила чайник на тумбочку и воткнула штепсель в розетку. Потом села за свой стол, положила руки на пухлую картонную папку. Оксана, устроившись напротив, ждала продолжения.
— Да-да, не удивляйтесь, у меня имеется сеть, опутывающая весь район. В каждом дворе сидит бабулька, которая чем-то мне обязана. У одной сын попался на краже или торговле наркотиками, другая сама не в ладах с законом. Бывает, что принципиальные гражданки сотрудничают не за страх, а за совесть. Но деньги я им никогда не плачу, — угадала мысли Оксаны Галина Семёновна. — Лишних у меня нет, а родное начальство таких расходов не предусматривает. К тому же многие, если за информацию платить, будут нести всякую чепуху, только бы подзаработать. Разумеется, все сведения я тщательно проверяю, исключаю доносы из вредности. На всякий случай, за лжесвидетельство обещаю привлечь к уголовной ответственности. Пока действует. Может, потому, что мои агенты — пожилые люди, панически боящиеся суда и тюрьмы. Так сказать, жертвы культа личности…
— И ваша агентура работала по Андросову? — оживилась Оксана.
— Точнее, по Потаповой. Как раз на Парголовской у меня имеется шустрая дворничиха, которая неудачно подралась с сожителем. По пьянке, как водится. В ход пошли ножи, вилки и табуретки. Трудно было определить, кто прав, а кто виноват. Но у дворничихи сын-инвалид, передвигается только на коляске. Короче, я закрыла уголовное дело, уговорила их помириться и всё забыть. Ведь тяжких телесных повреждений они друг другу не нанесли. Вот Тоня и отрабатывает. Понимает, кому обязана свободой. — Галина Семёновна с улыбкой слушала клёкот чайника. — Итак, Антонина сообщила мне очень интересные сведения. Во многом они совпадают с показаниями Алины Максимовой. В той их части, где говорилось о желании Потаповой стать женой Андросова. Действительно — одинокая пенсионерка, бездетная вдова только и живёт этой мыслью. Она уже находится в том возрасте, когда человек элементарно боится остаться в одиночестве. Это я знаю по себе, пусть и старше Потаповой на десять лет. Но всё равно… -