– Мы очень хорошо себя вели, – сообщил он.
– Расскажи кому-нибудь другому, – улыбнулась мама, и мы засмеялись.
– Привет, мам. – Кейден поцеловал маму в щеку, явно опасаясь дотронуться до нее.
Она провела рукой по его лицу. Похоже, наше присутствие с каждой минутой придавало ей новые силы. Интересно, а что было бы, если бы тут появился Арен? Может, тогда мама сразу вскочила бы с кровати?
– Я хочу, чтобы вы знали. Со мной все в порядке. – Ее грудь тяжело вздымалась, но на губах по-прежнему играла улыбка. – Полагаю, завтра я уже смогу подняться к себе наверх.
Папа поспешно кивнул:
– Да, если сегодняшний день пройдет без особых происшествий, ваша мама сможет вернуться в свою комнату.
– Вот здорово! – шумно обрадовался Кейден. – Значит, ты уже на полпути к выздоровлению.
Мне не хотелось его разочаровывать, впрочем, и Остена тоже. Кейден, от природы сообразительный, обычно сходу умел различать притворство, но сейчас явно выдавал желаемое за действительное.
– Конечно, – отозвалась мама.
– Хорошего понемножку, друзья, – подал голос папа. – С мамой вы уже повидались, ну а теперь живо к себе. Ведь нам надо управлять страной!
– Идлин дала нам выходной, – запротестовал Остен.
Я виновато улыбнулась. Когда мы сегодня проснулись, это действительно был мой единственный приказ. Я хотела, чтобы они просто поиграли и немного развеялись.
Мама рассмеялась. Тихий, но чудесный звук.
– Надо же, какая у нас великодушная королева!
– Я еще не королева, – запротестовала я, тихо радуясь, что настоящая королева жива и даже улыбается.
– Однако, – перебил меня папа, – твоя мама нуждается в отдыхе. Я обязательно позову вас всех вечером, перед тем как она ляжет спать.
Мальчики сразу успокоились и направились к выходу, на прощание помахав маме рукой.
Я поцеловала маму в лоб:
– Мама, я люблю тебя.
– Ты моя девочка. – Она погладила меня по голове дрожащими пальцами. – Я тоже тебя люблю.
Ее слова стали для меня утешением в свете предстоящего нелегкого дня, а кроме того, я надеялась получить моральную поддержку от Кайла Вудворка, причем уже этим вечером.
Выходя из больничного крыла, я столкнулась с еще одним представителем семейства Вудворк.
– Мисс Марли?! – удивленно воскликнула я. Она сидела на скамье и нервно мяла в руках носовой платок, глаза у нее опухли от слез. – Вы в порядке?
Она улыбнулась:
– Более чем. Я так боялась, что мы ее потеряем… и, положа руку на сердце, даже страшно представить, что бы я без нее делала. Ведь практически всю свою жизнь я провела рядом с твоей мамой.
Опустившись на скамью, я обняла мамину ближайшую подругу, и она прижала меня к себе, словно родную дочь. На душе у меня было тоскливо, я понимала: мисс Марли говорит от чистого сердца, не разыгрывая мелодрам. Ее покрытые шрамами ладони были свидетельством трагической истории этой женщины, начинавшей как честолюбивая конкурсантка, неумышленно ставшей презренной предательницей, а сразу после этого – любимой королевской фрейлиной. Мама с мисс Марли в своих воспоминаниях несколько лакировали прошлое, но я никогда не пыталась докопаться до правды, потому что боялась ступить на зыбкую почву. И сейчас у меня невольно возник вопрос. А что, если мисс Марли иногда все же казалось, будто их с мужем многолетняя преданность слишком высокая цена за полученное от моих родителей прощение?