А потом я давилась, глядя на ломящиеся от снеди столы, на батареи всевозможных бутылок. С трудом скрывала отвращение ко всему, что нужно было жевать и глотать. Совершенно не понимала, как раньше могла что-то есть. Поджаренные мидии, салат из авокадо, форель с маслом под винным соусом, шницель из телятины с яйцом и сыром «Пармезан», итальянский десерт…
Ё-моё, за что мне это наказание? Никогда не ела ничего похожего на итальянские кушанья, и теперь не пришлось. Я пила лишь воду со льдом и думала, что пропала окончательно. Мне нужно делать уколы. Может быть, даже операцию. Но как всё скрыть от Ковьяра и его людей? Я ещё могу позволить себе невыполнение задания. Но провал — никогда!
Под вечерним туалетом на мне надето раздельное боди кружевного плетения. Оно сильно давит на живот и бёдра, не говоря уже о груди. Мне кажется, что вся кожа болит, кричит, отталкивая престижную синтетику, и просит мягкого хлопка…
Знаменитые приморские бандиты оказались вовсе не такими страшными, как про них говорили. Или боль притупила мои чувства? Ясно, что Никита Зосимович при мне не станет говорить ни о чём важном. Он лишь один раз вскользь заметил, что брат займётся устройством моей судьбы лишь после их возвращения из весьма ответственной командировки. И случится это минимум через две недели. А мне придётся пожить здесь, под охраной. Никто меня не побеспокоит.
Голос у Ковьяра тихий, речь правильная. Сам он похож на молодого учёного, дорвавшегося до светских приёмов. Никогда не подумаешь, что это — один из главарей мафии. Эдик — неплохой парень. Он явно за меня переживает. Видит, что сестра заболела, и винит в этом себя. Как же — приехала, и сразу слегла!
— Слушай, Дая, не стесняйся, — тихо сказал он. — Тебе «доза» нужна?
— Да нет, у меня жар.
Язык плохо слушался, в горле пересохло. И это несмотря на то, что я минуту назад выпила большой бокал минеральной воды.
— Тогда поднимайся к себе. Я доктора позову, а перед гостями извинюсь. Климат у нас, конечно, дрянной. Не зря сюда каторжных ссылали…
Косарев растерянно моргал. Он был похож на школьника, не выучившего урок.
— С непривычки можно любую заразу подцепить. Малярии у тебя никогда не было?
— Нет. — Я рада была убраться к себе. — Думаешь, она?
— Болота тут поганые, так что нельзя исключать. — Эдуард потрепал меня по горячей щеке. — Да, ты вся плавишься, подруга! Иди в постель, а я врачу позвоню. Хозяин поймёт. С кем не бывает?
Я не торопилась покидать зал со сводчатым потолком, где сегодня собралась вся приморская «малина». Ещё немного послушала трёп Ковьяра и его гостей. Но, конечно, зря. Свои главные вопросы они решали не в присутствии посторонних. Сейчас хозяин, попивая виски с содовой, рассказывал, как был в Лондоне. И там узнал, что говорит по-английски с американским акцентом.