Правда, Алисе-то теперь всё равно, как там всё сложится. Денег никаких, конечно, не получишь. Ноги бы унести, в живых бы остаться! Одна ведь дочь у мамы, поэтому нужно себя беречь. У Гульдар осталось пять братьев и сестёр. А если бы больше никого не было у родителей?.. Всё равно — трагедия, слёз будет много. Накануне свадьбы… Гулька говорила, что предки у неё хорошие, добрые, своих детей любят и жалеют.
Наверное, многие мамы и папы уже никогда не отправят отпрысков в этот лагерь. Но найдутся другие, и всё пойдёт своим чередом. Отряд не заметит потери бойца, вернее, четверых бойцов — трёх вожатых и одного ди-джея. Ну, ещё десятка-другого воспитанников, чьи родители испугаются дурной славы «Чайки».
Сквозь запотевшее, в извилистых струйках, вагонное стекло Алиса увидела, что они подъезжают к Белоострову. Можно немного подремать, подумала она. Совсем чуть-чуть, потому что этой ночью нормально поспать не довелось. И неизвестно ещё, когда в следующий раз удастся выкроить для отдыха восемь полноценных часов.
* * *
Симпатичная гейша с выбеленным и нарумяненным лицом, в настоящем кимоно, с поясом оби отражалась в слегка тонированном зеркале. По его поверхности разлеталась стайка нарисованных журавлей. И оттого казалось, что в гостиной находятся две девушки: живая — в плоти, и её эфирный двойник, который тоже священнодействует, совершая чайную церемонию.
Зеркальным небосводом была занята целая стена гостиной, сделанной из двух комнат коммунальной квартиры, расселённой пять лет назад. Теперь жилище преобразилось до неузнаваемости. Над ним поработали архитекторы, дизайнеры и строители. Огромная квартира поражала воображение качеством евроремонта, просторами и оригинальностью обстановки.
Хозяин имел достаточно средств для того, чтобы вызвать гейшу на дом, а не самому ехать в японский ресторан. На сегодняшнее утро у него было назначено важное свидание, а изысканно попить чайку тоже хотелось; и потому выход из положения напрашивался сам собой.
Лысеющий светловолосый мужчина лет пятидесяти, с европейским румянцем на гладких щеках, с инкрустированной трубкой в зубах, одетый в длинный клетчатый халат из настоящей шотландки, сидел перед прозрачным журнальным столиком. Под халатом виднелась сорочка с галстуком. Никаких украшений мужчина не носил, разве что очень дорогие часы.
Впрочем, они выглядели настолько скромно, что не бросались в глаза и нарочито не подчёркивали достаток хозяина. Внимание привлекали стоящий на столике телефон, выполненный в виде объёмного треугольника и в то же время стилизованный под старину, и такая же пепельница, будто подобранная к аппарату.