Требование возвратить приданое, которое выдвигала разведенная жена или вдова, имело практический смысл – женщине нужны были деньги, если она собиралась снова выйти замуж. Требование мужа сохранить за собой хотя бы часть приданого, если развод произошел из-за недостойного поведения жены, основывалось на двух доводах: во-первых, сохранение части приданого в руках мужа (подобно тому как раньше в таких случаях оно удерживалось полностью) должно было послужить для женщины наказанием; во-вторых, поскольку дети оставались с отцом, ему нужны были деньги на их воспитание и содержание. В первом случае закон позволял ему оставить за собой одну шестую приданого, если жена ему изменяла, одну восьмую, если ее проступок был не столь серьезен, плюс одну шестую часть на каждого ребенка, максимум на трех детей. А поскольку удерживаемые доли суммировались, то оскорбленный муж мог оставить у себя до двух третей приданого бывшей жены. Существовала возможность и дальнейшего уменьшения ее доли, например, если речь шла о недвижимом имуществе, то муж мог потребовать компенсации затрат на улучшение этого имущества. Все выплаты делались наличными (как и само приданое) тремя порциями в течение трех лет, кроме тех случаев, когда причиной для развода стала измена мужа; в этом случае все приданое возвращалось в руки жены сразу.
После Августа, в случае если разведенная жена была осуждена за измену, в дополнение к высылке она штрафовалась на сумму, равную половине ее приданого.
В римском брачном контракте четко указывалось, что люди женятся с целью рождения детей. В Риме, вне всякого сомнения, было много таких, кто вступал в брак именно по этой причине; однако мало было мужчин, которые, подобно сотруднику консула, Кв. Гортензию, жившему в последние годы республики, настойчиво добивались брака по другой причине. Когда ему исполнилось шестьдесят, он был уже вдовцом; дети его давно выросли, ему вдруг приспичило (очевидно, он слегка повредился в уме) заняться улучшением своего рода. Желая породниться с Катоном Младшим, он попросил у него руки его дочери. Катон ответил, что его дочь замужем и счастлива в браке; тогда Гортензий спросил, не может ли он вступить в брак с женой Катона Марцией и создать в будущем поколении тесную связь между двумя семьями, если уж породниться им не суждено? Марция была второй женой Катона и, родив ему трех детей, дала прекрасное начало его второй семье. «Конечно, – ответил удивленный Катон, – если ее отец на это согласится». Поинтересовался ли кто мнением Марции, мы не знаем. Ее отец (Л. Марций Филипп, занимавший в 56 году до н. э. должность консула) возражать не стал; Катон развелся с Марцией – и Гортензий на ней женился. Однако детей у них не было; Гортензий умер, и дело для Марции закончилось очень удачно; она снова вышла замуж за Катона и вернулась в его дом еще более богатой, чем раньше. Эта история, с одной стороны, отталкивающая, а с другой – комичная, и Лукан совершенно напрасно пытался сделать из нее трагедию.