Нерон ждал вестей о том, что убийство совершилось, но вместо этого ему сообщили, что мать сумела избежать смерти, отделавшись небольшой раной, но была так близка от гибели, что у нее не осталось сомнений, чьих это рук дело. Нерона охватила паника; он кричал: «Она сейчас явится сюда и отомстит мне, клянусь, она это сделает! Она вооружит своих рабов, поднимет войска. Она обратится в сенат и к народу. Она попала в кораблекрушение и была ранена, а ее друзья – убиты, и она сразу поняла, что убить хотели ее. Как мне остановить ее?» Единственная надежда была на Бурра и Сенеку.
Нам неизвестно, участвовали они в заговоре или нет[16]. Нерон велел немедленно разбудить их и привести к себе. Долгое время никто из них не нарушал молчание. Не было никакого смысла разубеждать Нерона, что все обойдется. Вероятно, они считали ситуацию безнадежной – если Агриппину не убрать, Нерону придется умереть.
Первым заговорил Сенека. Он посмотрел в глаза Бурру и спросил: «Следует ли отдать войскам приказ убить ее?», на что Бурр ответил: «Преторианцы обязаны хранить верность всем членам императорской семьи. Они хорошо помнят Германика и конечно же откажутся поднять руку на его дочь. Аникет дал мне обещание; он справится с этим делом лучше нас».
Без промедления был вызван Аникет, которому приказали пойти и убить Агриппину. После этого Нерон сказал: «Сегодня я стану императором, и этим я буду обязан вольноотпущеннику. Иди быстрее и возьми людей, которые всегда подчиняются приказам и не теряют времени даром». После этого ему доложили, что пришел Агерин с вестями от Агриппины, Нерон специально уронил меч у его ног, когда тот передавал свое сообщение. Сделав вид, что поймал его с поличным, Нерон приказал арестовать посланца. Он собирался сообщить людям, что его мать, узнав о том, что ее замыслы были раскрыты, покончила с собой.
Когда распространились вести о том, что Агриппина чуть было случайно не утонула, люди бросились на берег. Они взбирались на сооружения гавани, даже на корабли, стоявшие на якоре; некоторые зашли в море по самое горло, другие протягивали к небу руки. Берег был забит людьми до отказа; все спрашивали, что случилось, и получали ответы, которые ничего не объясняли. Тут появилась большая толпа людей с факелами. Прошел слух, что Агриппина жива, и толпа собралась уже пойти и поздравить ее, как явились солдаты, вооруженные и грозные, и люди разошлись.
Расставив солдат вокруг виллы, Аникет силой ворвался в переднюю дверь, арестовал всех слуг, которые ему попались, и дошел до двери в спальню Агриппины. Здесь стояло несколько слуг – остальные, завидев солдат, в ужасе бежали. Спальня была слабо освещена; Агриппина находилась там одна, вместе со своей рабыней. Ее очень тревожил тот факт, что никто, даже Агерин, не вернулся из дворца ее сына. Если бы все было хорошо, атмосфера во дворце была бы совсем иной; неожиданный шум, возникший после того, как все ее бросили, говорил о том, что сбылись самые худшие ее опасения. Рабыня хотела выйти, и, спрашивая ее: «Ты меня тоже бросаешь?», Агриппина увидела за ее спиной Аникета и сопровождавших его людей: Геркулея, капитана корабля, и морского офицера по имени Обарит. Агриппина сказала: «Если вы пришли узнать о том, как я себя чувствую, то сообщите моему сыну, что мне уже лучше. Если же вы пришли меня убить, то я отказываюсь верить в то, что мой сын отдал приказ убить свою мать». Убийцы бросились к Агриппине, и капитан ударил ее по голове дубинкой. Увидев, что офицер вытащил меч, чтобы пронзить ее, она показала на свой живот и произнесла: «Бей сюда».