Вне зависимости от того, кто отпускал в увольнение, готовились к походу в город всегда очень тщательно. Мыли голову из уже упомянутой трехлитровой банки на двоих, гладились, частенько брали взаймы друг у друга более новые и чистые рубахи, галстуки и прочие детали военного гардероба. Меняли выданные Родиной сатиновые трусы на гражданские, ибо «случаи разные бывают».
Всегда аккуратный, скрупулезный в таких случаях Игорек Вабул готовился отбыть в краткосрочный отпуск до утра следующего дня. Все уже было готово, включая плавки, и лежало на табурете. Не было только денег. Я лениво перебрасывался фразами через два ряда кроватей с Ганчуком. Игорь покрутил головой и, прервав наш праздный диалог, спросил у Валентина:
— Хохол, деньги есть?
— Нэту, — отозвался Ганчук.
— Ну дай трешку, — сделал еще одну попытку Игорек.
— Нэту, — вновь последовал равнодушный ответ Вальки.
— У тебя же есть, — продолжал напирать Вабул. Действительно, деньги у Ганчука были всегда, и тут же от него последовал подтверждающий ответ:
— Е!
— Дай.
— Нэту, — злорадно ответил Валентин.
— У, хохол, жмотяра, — беззлобно констатировал Ва-бул и пошел добывать деньги. Через несколько минут он вернулся довольный. В руке у него было три рубля. Он весело помахал купюрой в воздухе, демонстрируя ее Ганчуку, потом тщательно расправил, положил на табурет и, сняв трусы, уселся сверху. Переодевая плавки, встал, и тут я увидел совершенно потрясшую меня картину. Трешка прилипла к голой заднице, Игорек поднялся, и в силу анатомических особенностей купюра исчезла между ягодичных мышц. Вабул натянул плавки и, мурлыкая себе под нос бодрую песенку, повернулся, чтобы взять брюки. В первый момент он не поверил своим глазам — денег не было!
Меня от смеха свело судорогой, я не мог даже вздохнуть. Игорек, заподозрив страшное, грозно посмотрел на меня и зарычал:
— Ты взял?!
Потом сообразил, что через два ряда кроватей я сделать этого не мог, Ганчук тоже сидел прямо перед ним и не вставал с места. Вабул кинулся лихорадочно искать трехрублевку, но ее не было. Подозреваю, пропажа была бы обнаружена при первом же походе в туалет, но когда бы он еще случится?!
Неизвестно, как долго бы продолжались поиски, но я, наконец, пришел в себя и, захлебываясь от смеха, выдавил: «У тебя задница деньгу съела». Два раза Вабулу повторять не надо было. Как удивительна человеческая память! Интересно, сам Игорек помнит ли этот случай?
По улице Каляева народ возвращался с демонстрации. Слышались радостные возгласы, народные и революционные песнопения, в окна казармы виднелись кумачовые лозунги и транспаранты, флаги союзных республик. Взгрустнулось, и я пошел учить первые китайские иероглифы. Это дело оказалось весьма трудоемким. Выучить их можно было одним способом — только путем многочисленных прописей каждого из них, мысленно при этом надо было произносить китайское звучание и русский перевод. За четыре года пришлось сделать сотни тысяч, а то и миллионы таких прописей. Обычный китаец после выпуска их школы осваивает около 2500 иероглифов. Чтобы свободно читать газеты, необходимо владеть 3500, а 7000 — это очень высокий уровень образованности. Нам предстояло освоить более 4000 китайских закорючек и весьма сложных.