Потом была уборка территории. Ближе к полуночи, когда уже были перелопачены тонны снега, мы пошли на перекур. Пустовавший первый этаж казармы как нельзя лучше подходил для этого. Мокрые от пота и снега, расселись на полу вдоль обшарпанной стены, чуть отдышались и запели. Мы уже привыкли к постоянному недосыпу и поняли: много ли спишь или мало, все равно свободная минутка отдавалась сну. Если его не было, то занимались делом, на тот момент порученным, а когда работаешь, о сне просто не думаешь. Но отдых и разгрузка тоже были необходимы, способов для этого было немного, и мы всем взводом дружно затянули:
Не смотрите вы так сквозь прищур своих глаз,
Джентльмены, бароны и лЭди!
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От стакана холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфЭра!
Приют эмигрантов — свободный Париж!
Очень нам нравилась эта песня, и тогда я не знал, что ни Аркадий Северный, ни Гулько, ни какой-либо другой исполнитель шансона не имели к ней авторского отношения, а поэтессе Марии Николаевне Волынцевой, которая жила в Париже, на тот момент исполнилось семьдесят восемь лет.
Я сказала полковнику: «Нате, берите!
Не донской же валютой за это платить.
Вы мне франками, сэр, заплатите.
А все остальное — дорожная пыль!»
Ведь я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфЭра!
Приют эмигрантов — свободный Париж.
Дальше мы слов не знали и перешли к другой песне:
Напишу через час после схватки,
А сейчас не могу, не проси.
Эскадроны бегут без оглядки,
Мертвецов унося на рыси.
Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,
Офицерам наскучил солдатский жаргон.
И кресты вышивает последняя осень
По истертому золоту наших погон.
Потом мы уже вошли в раж и продолжили песнопения:
А в сумерках кони проносятся к «Яру»
[3]…
Ну что загрустили, мой юный корнет?
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
Над Доном угрюмым идем эскадроном,
На бой вдохновляет Россия-страна.
Раздайте патроны, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, надеть ордена!
Ах, русское солнце — великое солнце,
Корабль-император застыл, как стрела…
Поручик Голицын, а может, вернемся?
Зачем нам, поручик, чужая земля?
Пели по одному куплеты-припевы, а то и по несколько строк, потому что слов или не знали или знали еще плохо.
Наша жизнь — не игра,
Собираться пора,
Кант малинов И лошади серы.
Господа юнкера,
Кем вы были вчера?
А сегодня вы все — офицеры.
Господа юнкера,
Кем вы были вчера?
Была и вовсе, с позволения сказать, песня, когда кто-то один вдруг кричал: «Бидон!!» Остальные подхватывали хором: «Бежали бабы за кордон. Они бегут, бегут бегут, а их………» И опять восторженным диким криком: «Бесплатно!!»