К слову сказать, армейские трусы имели одну загадочную особенность отрицательного свойства. Время от времени, как правило, во время марша, они начинали закатываться кверху, натирая пах и ягодицы. Что только с ними ни делали: и разрывали, и переодевали задом наперед, и пытались определить оптимальную длину — ничего не помогало. Результата — ноль. Несколько дней они могли вести себя, как и положено трусам, не мешая ходьбе, и вдруг… Короче, это таинственное явление так и не было нами разгадано.
Мы стояли и мялись возле кустов на прибрежном песке, но смельчака, пожелавшего стать первым, не находилось. Тогда вперед вышел Вадик Курашов. Он с отчаянием в голосе произнес гениальную по форме и содержанию фразу: «Народ дал, народ пускай и смеется!» и, стянув штаны, продемонстрировал «народу» армейские труселя. Однако смеха не последовало, наоборот вызвало неподдельный интерес и симпатию со стороны женского пола. Видимо, наши мускулистые и красивые тела разительно отличались от фигур наших гражданских ровесников.
Естественно, кроме трусов, нам захотелось блеснуть еще и молодецкой удалью и ловкостью. Поочередно подбрасывая друг друга в воздух, мы выделывали невероятные кульбиты, прежде чем упасть в воду.
И тут. Как рассказывал сам Валька Ганчук: «Когда я летел вниз, то мне показалось, что увидел прямо на дне лежавшую там разбитую бутылку острием вверх. Все происходило как в замедленном кино». В действительности сквозь муть речной воды он не мог ничего увидеть, но кто-то свыше пытался его предупредить, однако было поздно. Так и случилось. Пяткой он попал прямо на стеклянную «розочку» и раскроил ее едва ли не до кости. Тогда я впервые увидел живое и трепещущее белое сухожилие посреди располосованной розоватого цвета и омытой водой человеческой плоти. Тут же хлынула кровь. Мы вытащили друга на песок. Идти он не мог и только лежал на песке, откинув мгновенно побелевшее лицо к небу. Кровь остановить тоже не получалось, слишком глубокой оказалась рана. Сердобольные гражданские вызвали скорую помощь. Та прибыла быстро и увезла Вальку в больницу.
Мы же помчались в училище, соображая на ходу, как поступить дальше, потому что скрыть это было невозможно. Мы ведь даже не знали, куда его увезли. Сейчас уже не помню, но, кажется, Юра Козлов сам сообщил старшему лейтенанту Бобычеву о происшествии, под прикрытием тут же выдуманной легальной версии.
Ганчука нашли в одной из больниц города и перевезли в военный госпиталь. Конечно, офицерам гражданские врачи сообщили, что в действительности произошло, но особых последствий этого ЧП для нас я не припомню. Наши офицеры также отделались легким испугом.