– К счастью, нам не пришло в голову есть их, – произнесла она.
– Да… только для красоты, – добавил Давид.
– Значит, все хорошо. Я ведь только предупредил. Вы здесь недавно, не знаете местных растений, недолго и до беды.
– Спасибо за предупреждение, – пробормотал Давид. – И еще за историю, которую ты рассказывал в таверне.
– Я вас не видел.
– Мы сидели с краю. Народу-то было! У тебя множество поклонников.
– Да, им нравится. Развлекаются. А мне приятно рассказывать. Не говоря уже о бесплатной выпивке.
– Да, кто бы отказался! – рассмеялась Сильвия. – А здесь ты почему? Ты лесник?
– Нет, – улыбнулся Эстебан. – Ухаживаю за своим деревом. У нас тут у каждого свой бук.
– Да, мы заметили имена на них, – произнес Давид. – В жизни не видел. Слушай, а нельзя и мне свой бук? Ну, если есть свободный. Можно мне вырезать на нем свое имя?
Эстебан надолго замолчал. Наконец сказал:
– Если хочешь, давай. Неподписанный, вроде и ничей.
Давид вынул перочинный нож и вырезал свое имя на ближайшем буке, стараясь изо всех сил. Потом вырезал «и» и принялся за имя Сильвии, но Эстебан остановил его:
– Прости, но второе имя писать не надо.
Давид растерянно переглянулся с Сильвией. Было неловко, словно их уличили в неприличии.
– Почему? – спросила Сильвия. – У вас здесь так не принято?
– Просто дерево молодое и на второго человека его уже не хватит.
– То есть?
– Ну, древесины не хватит. Даже через сорок лет не хватит, поверьте мне.
– А зачем нам древесина? – удивился Давид.
– На гроб, я имею в виду, – объяснил Эстебан то, что для него было само собой разумеющимся.
– На… гроб?
– Да. У нас, когда ребенок рождается, родители ищут хорошее дерево, подписывают его, оно растет вместе с человеком, а когда приходит срок, дерево срубают и делают из него для этого человека домовину.
– Господи, жуть какая, – прошептала Сильвия.
– Значит, каждое из этих деревьев – будущий гроб?
– Да. У нас в селе каждый растит собственное дерево на домовину. Бук – лучше всего. Красивый и легко обрабатывается.
Супруги переглянулись. От идиллического пейзажа повеяло могильным холодом, в каждом дереве почудился человек с его неизбежной судьбой. Буки выстроились, как тени жителей села, тоскливо ждущих смерти.
– Да ладно вам, чего пригорюнились. Все это не так уж страшно. От века человек связан с природой, с лесом, с деревом. Как в жизни мы от них зависим, так и в смерти.
– Почему же ты мне разрешил написать на буке свое имя, Эстебан?
– Имени на нем не было, значит, может стать твоим. Теперь у тебя есть свое дерево.
Давид смотрел на ствол, читал на нем свое имя и думал: «У меня теперь есть гроб».