Я постоянно навещал мою… гостью. Она объяснила мне, что капитан Загари ее брат. Именно он посоветовал ей укрыться во французском посольстве, связь с которым, сказала она, он обеспечивал.
— Вы действительно имели контакты с этим капитаном? — спросил заместитель директора африканского департамента.
— Никогда в жизни, — с чувством возразил господин Дело-бель. — До понедельника я даже его имени не слышал. Я было подумал, уж не повредилась ли в уме бедная женщина. Ее слова казались мне лишенными всякого смысла. В этот самый момент меня пригласили в министерство иностранных дел, где и вручили ноту, в которой говорилось о недопустимости вмешательства Франции во внутренние дела Судана. Я, разумеется, отверг беспочвенное обвинение и энергично заявил о нашей доброй воле; мне показалось, даже генеральный секретарь министерства был поколеблен.
Потом пришла правительственная нота с протестом против предоставления убежища вдове бунтовщика, участие которой в неудачной попытке переворота якобы установлено, и с требованием ее немедленной выдачи суданским властям.
Конечно же я сослался на международные обычаи. Поскольку женщина не совершила уголовного преступления, я не мог отказать ей в покровительстве. Беседа пошла на повышенных тонах. Я ушел, едва ли не хлопнув дверью… и поспешил составить первый доклад, полученный вами в ночь с понедельника на вторник.
— Если я правильно понимаю, — сказал Норбер де Сен-Арлес, — положение значительно усугубилось в течение вчерашнего дня.
— Это было практически неизбежно, — сказал посол, жестом выразив свое бессилие. — Вы же знаете, как это бывает… Вчера утром все газеты вышли с сенсационными заголовками, редакционные статьи призывали к отмщению. Радио непрерывно дает возбужденные комментарии. Надо отметить, что население относится к призывам очень сочувственно.
— Особенно с тех пор, — вмешался Филипп Бера, — как Судан присоединился к «странам поля боя» во время январской 1970 года встречи на высшем уровне[12]. А это означает, что Судан считает себя одной из воюющих сторон в палестинском конфликте.
— Произошло именно то. чего следовало больше всего опасаться, — продолжал господин Делобель. — Часы шли, напряжение постоянно возрастало. Возникли более или менее стихийные демонстрации. Шествие двинулось к посольству, толпа становилась все агрессивнее. Вмешалась полиция при поддержке армии, но сделано это было весьма тонко: военные позволили ситуации обостриться настолько, чтобы она приняла драматический характер. Укрывшись в кабинетах, мы стали свидетелями настоящего нашествия: парк был разорен, на посольство обрушился град камней.