В последнюю долю секунды удачливый пилот выровнял самолет. Он взмыл в небо с натужным воем в восемьсот лошадиных сил.
В течение долгих минут Фредерику Лемуану казалось, что он мертв. Гнетущая тишина, последовавшая за кромешным адом сражения; связывающие его ремни; невыносимая тяжесть в груди; оцепенение, сковавшее малейшее движение; неодолимое желание спать — все это и было в его представлении смертью.
И все же был и тяжелый полет стервятников, за которым он следил сквозь разбитое панно из плексигласа, а это означало, что смерть еще не пришла. Он постепенно приходил в сознание.
Вертолет обрушился в заросли сухого кустарника. Взгляд Фредерика зацепился за покореженный металлический каркас, за вздыбленное в небо хвостовое колесо, хвостовой костыль справа. Он понял, что столкновение с шасси самолета произошло на высоте менее пяти метров и что кустарник смягчил удар.
Фредерик увидел, что в грудь ему упирается заклинившийся штурвал. Он потянулся к нему правой рукой, на ней была кровь, но оказалось, что это всего лишь царапина. Он без особого труда освободился, расстегнул ремни, сковавшие движения, ощупал руки и ноги, все тело. Несколько ссадин, синяков, большая шишка на макушке. В общем-то он легко отделался.
Прямо над ним метался со стонами Осман Загари. Вертолет лег на левый борт, и суданца зажало в кресле. Фредерик сначала выбрался из вертолета, встал в полный рост, а затем нагнулся внутрь раздавленной кабины, освободил своего попутчика от ремней и осторожно потянул на себя. Осман Загари оперся руками на искореженные поручни, оттолкнулся от пола кабины ногами, и в конце концов ему удалось усесться на остов «белла».
— Кажется, мы уцелели, — заметил он. — А ведь нас хладнокровно хотели уничтожить.
— Должен заметить, — проговорил Фредерик, — что они пошли на серьезный риск. В настоящий момент «пайпер», едва избежав катастрофы, еще должен умудриться сесть со сломанным шасси.
Бывший капитан суданской армии проверил в свою очередь, все ли у него цело. Чудесным образом он был почти невредим, хотя и находился на левом борту, на который упал вертолет. Больше всего пострадала его бубу. Он еще раз нырнул под обломки, чтобы подобрать автомат.
— Наверняка они получили по радио приказ уничтожить нас любой ценой, — заметил он. — Если все, в чем вы меня уверяли, правда — а мне кажется, я начинаю вам верить, — я действительно последний участник заговора, поставившего под удар Францию. Убрав меня, генерал-президент может рассказывать о государственном перевороте все, что ему заблагорассудится.