Комиссар встал.
— Я буду информировать вас даже о самых незначительных моментах по ходу расследования, — сказал он.
Его глаза встретились с серыми, холодными глазами директора полиции. Красивыми, но лишенными даже намека на доброту и сочувствие.
— Я думаю, дорогой Паолини, нет нужды предупреждать вас, что в этом деле вы должны быть предельно тактичны. Предельно!
— Как всегда, господин директор, — сказал Паолини и вышел.
* * *
Дисюин завел служебную машину — старый черный «пежо», — на которой они приехали во внутренний дворик великолепного особняка в стиле восемнадцатого века. Окинув взглядом подъезд, облицованный розовым мрамором, вытесанные из камня гирлянды, кованые решетки и массивные, соединенные толстой цепью вазы, он сказал:
— Если бы я не знал, что это Фош-авеню, я подумал бы, что мы в Лувре.
— Не давайте воли воображению, старина, — похлопал его по плечу комиссар. — В свое время этот дом был построен откупщиком, а отнюдь не королем Франции.
У мраморных ступеней, ведущих к двери, их встретил молодой человек лет двадцати с небольшим. Он был безукоризненно одет, у него были прилизанные волосы умеренной длины и очки в черепаховой оправе.
— Месье дивизионный комиссар? Я не ошибся?
— Именно так.
— Для меня большая честь знакомство с вами. Разрешите представиться. Я — Ален Декамп, личный секретарь месье Дерми. Разрешите проводить вас.
Он легко взбежал по ступеням; стройный и элегантный секретарь был похож на картинку из журнала мод.
— Слуги ничего не знают, — заметил он, когда они шли через огромный вестибюль, украшенный картушами и картинами в тяжелых рамах.
Подойдя к резной двери, Декамп постучал и тут же сделал шаг в сторону. Дверь открылась, и навстречу комиссару бросилась высокая, стройная женщина. Она была красива, очень красива, но на ее прекрасное лицо наложили отпечаток бессонная ночь, мучительная тревога, да и сорок лет прожитой жизни при отсутствии косметики…
Люсьен Паолини сразу же узнал «прекрасную мадам Дерми» — он, по крайней мере, двадцать раз видел это лицо на страницах газет и журналов в роли то известной благотворительницы, то королевы бала мультимиллионеров, то покровительницы изящных искусств.
— Месье комиссар… — Ее тонкие пальцы судорожно сжали руку Паолини. — Вы найдете его, не так ли? Вы вернете мне моего маленького Жоржа? — Ее голос звучал хрипло; казалось, быстро произносимые слова с трудом проталкиваются через ее пересохшее горло.
Стоя рядом с Паолини, она возвышалась над маленьким полицейским на целую голову. Мадам Дерми была высокой женщиной. Люсьен Паолини снизу вверх посмотрел в ее прославленные прессой фиалковые глаза и, соблюдая осторожность, сказал: