Надо сказать, что после изгнания мальчишек из своего дома Хосе Аркадио пребывал в ожидании билета на трансатлантический лайнер, который до Рождества должен был взять курс на Неаполь. Он сказал об этом Аурелиано и даже склонялся к тому, чтобы купить лавку, которая давала бы тому средства к существованию, ибо после кончины Фернанды корзина с припасами перестала поступать. Но и эта последняя его мечта не сбылась. Одним сентябрьским утром, когда, выпив с Аурелиано на кухне по чашке кофе, Хосе Аркадио заканчивал в купальне свою обычную водную процедуру, сквозь дыру в черепичной крыше скользнули вниз четверо мальчишек, недавно выпоротых им. Не дав ему ополоснуться, они, как были, в одежде, бросились в бассейн, схватили Хосе Аркадио за волосы, окунули головой в воду и держали его так до тех пор, пока на поверхности не перестали булькать предсмертные пузыри, а тихое бледно-скользкое тело наследника папского престола не опустилось на дно благоуханной купели. Потом мальчишки сперли три мешка золотых монет, о местонахождении которых знали только они и их жертва. Налет был так внезапен, так продуман и так зверски осуществлен, что походил на военную операцию. Аурелиано, заперевшийся в своей комнате, ничего не слышал. Днем, не дождавшись Хосе Аркадио на кухне, он обыскал весь дом и нашел тело: Хосе Аркадио, большой и раздутый, покачивался на ароматных зеркалах бассейна и все еще мечтал об Амаранте. Только теперь Аурелиано понял, что начинал любить его.
Амаранта Урсула вернулась к первым декабрьским именинам, принеслась с восточным пассатом, а с ней явился и ее муж – на шелковом поводке. Она оказалась дома нежданно-негаданно в платье цвета слоновой кости, с жемчужным ожерельем почти до колен, с изумрудными и топазовыми перстнями на руках, с гладкими короткими волосами, которые остриями ласточкиных крыльев ложились на уши. Мужчина, с которым она обвенчалась шесть месяцев назад, оказался видным здоровым фламандцем, похожим на морехода. Распахнув дверь в гостиную, она тут же поняла каким неумеренно долгим было ее отсутствие и какой вред нанесло это дому.
– Боже мой! – воскликнула она скорее весело, чем встревоженно. – Сразу видно, что здесь нет женщины!
Багаж Амаранты Урсулы не уместился в галерее. Помимо старинного сундука Фернанды, с которым ее отправили в Брюссель, она привезла два высоких гардероба, четыре больших чемодана, торбу с зонтиками, восемь шляпных коробок, гигантскую клетку с полсотней канареек и велосипед мужа, разобранный и уложенный в футляр наподобие виолончельного. Она даже не прилегла после долгой дороги. Натянула на себя старый холщовый комбинезон мужа, немало послуживший ему при возне с моторами, и приступила к очередной реставрации дома. Расправилась с рыжими муравьями, которые было уже завладели галереей, воскресила розарий, вырвала с корнем всю дикую зелень и снова посадила папоротники, душицу и бегонии в вазонах. Она командовала бригадой плотников, слесарей и каменщиков, которые заделали трещины в полах, навесили двери и окна, обновили мебель и побелили стены изнутри и снаружи, и через три месяца после ее приезда здесь снова дышалось легким воздухом юности и веселья времен пианолы. Никто и никогда в этом доме так не смеялся и не смешил других во всякое время и при любых обстоятельствах, никто так не любил петь, и танцевать и выкидывать на свалку отжившие вещи и обычаи, как с траурными воспоминаниями и кучами ненужной рухляди и чернокнижной утвари, завалившей углы, и сжалилась лишь – из уважения к Урсуле – над дагерротипом Ремедиос в гостиной. «Поглядите на это чудо из чудес, – кричала она, захлебываясь от смеха. – Прабабка, дожившая до четырнадцати лет!» Когда один из каменщиков рассказал ей, что дом населен привидениями и что единственный способ отделаться от них – это найти сокровища, которые они охраняют, она расхохоталась и заявила, что чихать хотела на мужское суеверие. Она была столь непосредственна, столь свободна от условностей и предрассудков, столь современна и непринужденна, что Аурелиано совершенно растерялся, увидев ее впервые. «Ну, силен! – радостно воскликнула она, раскрыв объятия. – Только поглядите, как вымахал мой милый каннибал!» Он не успел опомниться, а она уже схватила привезенный патефон, поставила пластинку и принялась обучать его модным танцам. Она вынудила Аурелиано расстаться с затасканными штанами полковника Аурелиано Буэндии, подарила ему яркие рубашки и двухцветные ботинки и выпроваживала его на улицу, если он слишком долго засиживался в комнате Мелькиадеса.