Не зная, чем заполнить пустоты жизни, Гастон забредал по утрам в комнату Мелькиадеса поговорить с нелюдимым Аурелиано. Он с удовольствием вспоминал самые укромные уголки родимой земли, которые Аурелиано так хорошо знал, будто сам не раз бывал там. Когда Гастон спросил его, откуда он знает о том, чего нет в энциклопедии, в ответ услышал то же, что и Хосе Аркадио: «Всем все известно». Кроме санскрита Аурелиано выучил английский и французский языки, разбирался в латыни и греческом. Поскольку теперь он ежедневно выходил из дому и получал каждую неделю от Амаранты Урсулы деньги на мелкие расходы, его комната стала походить на филиал книжной лавки ученого каталонца. До поздней ночи жадно глотал затворник одну книгу за другой, хотя по тому, как он отзывался о прочитанном, Гастону подумалось, что книги ему нужны не для пополнения знаний, а для подтверждения известных ему истин и что по-настоящему его интересуют только пергаменты, которым он дарит лучшие утренние часы. И Гастону, и его супруге хотелось бы сделать Аурелиано действительно членом семьи, но он был человеком герметичным, витающим в мистических облаках, которые год от году сгущались. Эту толщу нельзя было пробить, все попытки Гастона сблизиться с Аурелиано потерпели фиаско, и вскоре ему пришлось искать другое развлечение, чтобы убивать свободное время. Именно в эту пору им овладела мысль доставлять в Макондо почту по воздуху.
Замысел был не нов, сказать по правде, уже почти созрел, когда Гастон познакомился с Амарантой Урсулой, но тогда в виду имелось не Макондо, а Бельгийское Конго, где семья Гастона вложила капиталы в производство кокосового масла. Женитьба и решение провести несколько месяцев в Макондо, чтобы доставить удовольствие супруге, заставили его отложить осуществление проекта. Но когда он увидел, что Амаранта Урсула собирается возглавить правление по благоустройству города и высмеивает его намеки на желаемый возврат в Европу, он понял, что они застряли здесь всерьез и надолго, и возобновил переговоры со своими давними партнерами в Брюсселе, полагая, что престиж идеи не пострадает от того, осуществлена ли она в Африке или в Южной Америке. Оформление бумаг шло своим чередом, а Гастон тем временем устроил посадочную площадку на старых зачарованных землях, которые в ту пору представляли собой усыпанную камнями равнину, изучил направление ветров, контуры побережья и наметил самые удобные пути для воздушных перевозок, не ведая, что его бурная деятельность, напоминавшая хлопоты мистера Герберта, рождала в городке обоснованные опасения: не намерен ли он сажать бананы, пролагая авиамаршруты для отвода глаз? Всецело увлеченный своей затеей, которая к тому же как бы оправдывала его решение обосноваться в Макондо, он несколько раз побывал в столице провинции, нанес визиты властям, получил лицензию на исключительное право полетов и заключил контракт. Тем временем он упорно переписывался со своими брюссельскими компаньонами, подобно тому как Фернанда со своими заочными целителями, и в конце концов убедил их отгрузить первый аэроплан под ответственность опытного механика, который снабдил летательный аппарат всем необходимым в ближайшем порту и по воздуху доставит в Макондо. Спустя год с начала первых метеорологических наблюдений и расчетов, веря горячим посулам своих компаньонов, Гастон стал приобретать привычку прогуливаться по городу в ожидании аэроплана, поглядывая на небо и прислушиваясь к подвываниям бриза.