Хитросплетение. Системы логического вывода
Итак, согласно этой модели, умными нас делает не набор энциклопедических справок об артефактах и животных вообще, а выборочное включение и выключение узкоспециализированных систем при рассмотрении разнообразных объектов. Эта модель превосходит предыдущую по нескольким статьям. Во-первых, она учитывает тот факт, что некоторые системы логического вывода приводятся в действие несколькими разными видами объектов. Распознавание намерений применимо и к собакам, и к людям. Структурно-функциональная взаимосвязь применима и к рукотворным предметам, и к некоторым частям тела. Кроме того, моя подача онтологических категорий как универсальных и непреложных может ввести в заблуждение, поскольку многие объекты мигрируют из одной так называемой категории в другую в зависимости от контекста. Например, выловленная из моря, отваренная и поданная на стол рыба рассматривается уже не как представитель животного мира, а в какой-то степени как рукотворный предмет. Если же шлепнуть ею кого-то по лицу, она превратится в орудие. Разумеется, сам предмет остается неизменным, меняются только производимые умозаключения. Сперва рыба воспринималась как «животное», а значит, при виде ее движений у нас включалась система определения намерений и мы машинально задавались вопросом, что ей нужно. Превращение рыбы в «рукотворный предмет» подразумевает такие же машинальные вопросы «Кто ее сделал?» и «С какой целью?». То, что рыба становится «орудием», порождает умозаключения типа «если она тяжелая, то удар будет сильным», «хвост сужается, значит, за него удобнее хвататься» – так включается система структурно-функциональной взаимосвязи.
Образ сознания как конгломерата систем логического вывода, выборочно приводимых в действие разными объектами, лучше, чем образ мысленной энциклопедии, поскольку он гораздо ближе к тому, как на самом деле устроен мозг. Иными словами, никакого общего «каталога всего сущего» с соответствующими характеристиками в мозге нет, равно как нет и отделов, которые отвечают за животных, за людей, за рукотворные предметы и т. д. Вместо этого имеется много разных функциональных систем, которые производят определенного рода умозаключения о разных аспектах окружающей действительности. И это не досужие домыслы: о существовании разных систем и их узкоспециальной направленности позволяют судить как нейровизуализация, так и патологии.
Возьмем, к примеру, область рукотворных предметов. На первый взгляд, вроде бы бесспорная онтологическая категория. Одни предметы окружающего мира сделаны человеком, другие нет. Если бы наш мозг конструировали философы, он наверняка отличал бы только рукотворное от нерукотворного. Но мозг устроен гораздо хитрее, потому что формировался в процессе эволюции. Когда испытуемым предъявляют изображения незнакомых объектов, похожих на рукотворные или выглядящих, как животные, мозг активизируется по-разному. В случае рукотворных объектов наблюдается достаточно сильная активность в премоторной зоне коры (участвующей в планировании движений), позволяющая предположить, что система вычисляет (простите за антропоморфность слога: система, разумеется, делает это неосознанно) способ обращения с этим новым предметом. Однако это относится только к объектам, напоминающим орудия. Иными словами, может, в мозге и нет категории «артефакт», но зато имеется система «вычисления, как обращаться с орудиеподобными предметами», что гораздо специфичнее.