– А как ее звать? – поднял голову Виталик.
– Да Машкой все зовут.
– Это же кобель, – удивился Михалыч, приглядываясь к собаке.
– Дак что теперь поделаешь? – развела руками Галя. – Привыкли уже. Машка да Машка. Он и откликается, видишь?
И правда, собака, услышав свое имя, сильно завиляла хвостом, встала, сворачиваясь набок, пошла, прядая ушами, к Гале.
– Иди! Я тебя не кормлю! Иди! Мне своих блох хватает, коты приносят! Уйди!
Оля негромко проговорила одной Анне: «Пойду…», села на мотоцикл. Коляска была пустая, но она села за Михалычем, обхватила его руками и ногами, он обернулся, кивнул, довольный, и они поехали. Может, и обойдется как-то, подумала Анна. Оля целый день ни словом не обмолвилась о Дионисии, как будто забыла, из-за чего сбегала из монастыря. Столько событий, впечатлений навалилось. Вспомнит потом, конечно. Если новые впечатления не окажутся сильнее. Анна же видела, как вся наливалась румянцем Оля, когда сидела с Михалычем.
Сколько всего здесь делать нужно… Внешнего забора с калиткой пока нет, надо ставить. Цемент, который щедро выделил глава городского поселения, когда еще пригодится, если вообще пригодится. Что Оля будет с ним делать? Разве что помощники найдутся. Пообещал глава помощь, но так неопределенно… По первости можно действительно жить в бане. Там есть печка, вчера они ее слегка подтопили, набрав палок и веток поблизости, за задним двором.
Анна вздохнула. Надо надеяться, что Оля как-то справится со всем. Что жизнь, пробудившаяся в ней, заставит ее собраться и начать жить заново. Анна оставит ей денег, сколько у нее есть. Вот, пригодились все-таки деньги, которые она брала из дома просто так, не зная, что ее ждет впереди.
* * *
Оля, шумно дыша, обливалась слезами, вытирая их рукой, рукавом, полотенцем, которое протягивала ей Анна.
– Прекрати немедленно. Даже нехорошо. Как будто провожаешь меня навсегда.
– Навсегда… Знаю, что не увидимся…
– Не говори ерунды. И увидимся, и услышимся. Есть же у тебя телефон теперь?
– Есть, – кивнула, всхлипывая, Оля. – Миша отдал старый.
– Вот. И номер есть. Будешь мне звонить. Письма писать. Каждый день. Договорились?
О том, что ее собственный телефон давно лежит отключенный и это залог ее спокойствия – полный отрыв от того мира, Анна старалась не думать. Ну что ж, придется включить теперь. Она же дает слово.
– Да… – всхлипнула Оля.
– Вытрись и не реви. Не надо в дорогу слезами провожать. Вон Виталика напугала.
Оля изо всех сил прижала к себе мальчика.
– Что теперь с ним будет? Ты приезжай ко мне, если что, слышишь?
– Ага, – засмеялась Анна. – В бане жить будет у тебя?