Командор восхищенно тявкнул, крутясь у ее ног.
– Он скоро приедет! – Клара потрепала пса за ушами, и тот завилял хвостом, выражая радость. Писательница успела привыкнуть к Командору, и ей было чуточку грустно оттого, что Носов его заберет. Но она надеялась, что сегодня лед в отношениях между ней и сыщиком тронется, в будущем у нее будет еще много встреч и с Носовым, и с его питомцем.
С улицы просигналили. Клара бросилась к окну и увидела, как из желтого такси у ее подъезда выходит Носов. Сыщик поднял голову, и она радостно помахала рукой. А затем, путаясь в платье, побежала отвечать в домофон.
– Я вернулся. – Носов шагнул в прихожую, и Клара каким-то женским своим чутьем поняла, что Командор тут ни при чем. Носов вернулся к ней. Он смотрел на нее, как на свою женщину, которую выбрал и пришел завоевывать. И она таяла под его взглядом, как школьница, которая впервые в жизни влюбилась и потеряла голову.
Она бы, наверное, бросилась ему на шею, но ее опередил Командор – заливисто лая, он облизал руки своему хозяину, спасшему его от ледяной стужи и смертельного одиночества.
– Как там в Иркутске? – спросила она, прислонясь к дверному косяку.
– Холодно. А как ты? – Это был не просто вопрос, это был миг, в который решалось их будущее. Носов был готов сделать первый шаг, но ему было нужно быть уверенным, что она ждет этого шага.
– Мне без тебя было холодно, – прошептала Клара, глядя в глаза своему герою. «Ну же, давай, не медли, – умоляла она. – Иначе наплюю на женскую гордость и поцелую тебя сама».
– А со мной? – Носов шагнул к Кларе и обнял ее за талию.
– С тобой мне тепло, – выдохнула писательница, и Носов поцеловал ее – решительно и крепко. Клара тотчас же забыла все свои поцелуи и всех мужчин, которые прежде держали ее в объятиях. Не было никого, кроме него. И она была – только его и для него.
Девять дней до Нового года
В предпоследнюю неделю Нового года внезапно наступила весна. Сошел снег, обнажил землю с островками зеленой травы. Люди вокруг удивлялись – вот это декабрь! А Ивану казалось, что это его любовь прогнала холод и метель, растопила катки и горки. Весна в его сердце выплеснулась через край – звенящей капелью по подоконнику, набухшими почками вербы, пробудившимися от спячки пчелами. Такой погоды не было в Москве за всю историю метеонаблюдений. Даже когда встретились родители Ивана. И Ивану казалось, что его любовь к Арине – еще жарче, еще сильнее, еще волшебнее.
Каждая встреча с ней была сказкой. Накануне, в их второе свидание, они гуляли по сверкающему иллюминацией центру города. Начали прогулку от огромного светящегося шара на Манежной. На Красной площади покружили по рождественской ярмарке и выпили по горячему глинтвейну, любуясь переливающимся огнями ГУМом, напоминающим сказочный замок. Потом заглянули внутрь, над головой парили огромные конфеты «Белочка», «Мишка», «Красная Шапочка», а на месте фонтана выросла высокая, под потолок, елка, к которой тянулись гирлянды из советских открыток художника Зарубина – в детстве бабушка Валя всегда подписывала их внуку к празднику. Иван угостил Арину фирменным пломбиром в вафельных стаканчиках. Для него это был вкус детства – сюда приводила его мама, а Арина призналась, что росла в Рязани и такого мороженого никогда не ела.