– А я беспокоюсь, что-то Клавдия Михайловна не отвечает на мои звонки, – запричитала Алина, выдавливая слезу из собеседницы.
– В больнице она, в больнице, инсульт у нее, сын довел, – вздохнула соседка матери Минаева.
– Жанна Львовна, мне ваш телефон Клавдия Михайловна дала, давно, на всякий случай, – соврала Алина, впрочем, густо покраснев от своей невинной лжи.
В эту минуту она ощущала себя опытной аферисткой. Крупной мошенницей. В общем, прожженной кидальщицей и клофелинщицей, на которой клейма ставить негде.
– А ты, девушка, случайно, не Олежкина подружка? – вдруг забеспокоилась Жанна Львовна.
Алина на секунду затормозила. Признаваться или не признаваться? Скажешь, что Олежкина подружка, старушка трубкой шваркнет, если нет, тогда кто она? Племянница, внучка или дочь старого друга Клавдии Михайловны. Алина лихорадочно перелистала несколько страниц дела. Никаких старых друзей Клавдии Михайловны там не значилось. И племянниц там не было. Внучек и подавно.
– Да, – нехотя призналась Алина, – подружка. Мы в школе вместе учились.
– А-а, понятно, – обрадовалась Жанна Львовна, – пропал твой Олежка. По плохой дорожке пошел.
Соседка утратила подозрительность и полностью доверилась Алине Кузиной. Им было о чем поговорить. В женской беседе заключаются тридцать три удовольствия, и пунктом первым значится страсть, затем воодушевление, далее – по списку. Две женщины, пожилая и молодая, долго перемывали кости Олежке, его матери и еще двум дружкам, о которых в деле не упоминалось. На мытье костей Минаева и его окружения ушло ровно сорок минут. Алина наблюдала за секундной стрелкой, ведущей отсчет женской болтовне. Часы являлись сторонним наблюдателем. Анализировать тонкости женского общения не входило в их обязанности. Наконец, Жанна Львовна выдохлась:
– А сейчас Олежка живет у сожительницы, в Приморском районе. На Озерном проспекте. Все вещи Клавы вынес. Все. Ничего не оставил, наркоман проклятый! А эта, как ее, ну, его сожительница, Машка Перова, она ему помогала. Я сама видела!
Это знаменательное «я видела!» Жанна Львовна произнесла со вкусом, дескать, что было, то было, ни отнять, ни убавить.
Алина только кивала в такт желанным словам. Она боялась пропустить момент, когда нужно будет вставить всего один вопрос. Кажется, этот момент настал.
– Надо бы встретиться с Олежкой, сказать, что у Клавдии Михайловны инсульт, – доверительно зашелестела в трубку Алина, – вы не помните, где эта Машка живет? Вам Клавдия Михайловна не говорила?
– Говорила, как же не говорила, Клава – аккуратная женщины была, прости меня, Господи! Сейчас поищу, книжку, куда-то засунула…