– Ладно, – решился он. – Задавай свой вопрос.
– Очень хорошо, – благосклонно кивнул сфинкс. – Ответь мне – имею ли я право убить тебя?
– Да, – мгновенно ответил Эйхгорн.
– Как ты рассуждал? – прищурился сфинкс.
– Если бы я сказал «нет», и ответ оказался верным, ты пропустил бы меня, но если бы он оказался неверным, ты убил бы меня. Если же я говорю «да», ты в любом случае не тронешь меня – неважно, верен ответ или неверен.
– Ты достаточно умен, чужестранец, – отвел лапу сфинкс. – Входи же в сей великий град и чувствуй себя здесь, как дома.
– А мой ответ был верен или неверен? – уточнил Эйхгорн.
– Я сфинкс. Я спрашиваю, а не отвечаю.
Входя в ворота, Эйхгорн подумал, что вряд ли ответ «да» был верен. Сложно представить, что городские власти мирятся с чудовищем возле ворот, убивающим каждого, кто не отгадает загадку. Она хоть и элементарнейшая, но наверняка есть такие, кому даже это не по зубам.
Хотя… в древней Спарте хилых детей сбрасывали со скалы. Может, здесь идиотов скармливают сфинксу? Если так, эта страна Эйхгорну уже нравится.
В отличие от Ибудуна, Гнозиат не делился на кварталы. Выстроен он был в форме правильного круга, а улицы рассекали его на сектора и сегменты. Все везде геометрически правильное – прямые линии, прямые углы. Жилые дома имели идеальную кубическую форму, общественные строения – пирамидальную. В самом центре находился форум – огромная круглая площадь, сформированная кольцевым рынком и административными зданиями.
Насколько правильная в Озирии царила архитектура, настолько же беспорядочны оказались ее жители. Например, одеждой озирцы себя не отягощали. Некоторые носили легкие туники, но большинство ходило в одних набедренниках, а то и вовсе голышом. Здесь это никого не смущало.
Да и вообще нравы тут царили самые вольные. Эйхгорн дважды видел, как прохожие, никого не стесняясь, прямо на улице справляли малую нужду. Было и того хлеще – в одном переулке длинноволосый парень преспокойно пялил коротко стриженую деваху. А та при этом еще и звонко декламировала стихи.
И это были еще только цветочки. Шагая по улице, Эйхгорн только и успевал вертеть головой, делая аудиозаметки. Создавалось впечатление, что он в студенческом общежитии в новогоднюю ночь – такой на каждом шагу царил бардак.
Эйхгорн видел совершенно голого лысого старика, который мчался по улице, потрясая соленым огурцом. Вид он при этом имел такой гордый, словно нес по меньшей мере олимпийский огонь.
Эйхгорн видел двух почтенных старцев, которые чертили в пыли геометрические фигуры, ожесточенно при этом переругиваясь и время от времени кидаясь друг в друга комками грязи.