— понимание необходимости демонтажа преступной коммунистической системы, приведшей наш народ к неисчислимым жертвам, а некогда великую державу — к полному экономическому, политическому и духовному краху;
— горячее стремление вывести страну из коммунистического тупика на путь подлинной свободы, экономического могущества, духовного процветания и достойной жизни для каждого ее гражданина…
И все-таки, что думал воевода по поводу этого всего? На эту тему он дал интервью корреспонденту газеты «Панорама» Г. Белонучкину 27 августа:
— Димитрий Димитриевич, как отреагировал Национально-патриотический фронт «Память» на события 19 августа?
— Дело в том, что от многих так называемых патриотических политических организаций Национально-патриотический фронт «Память» отличает то, что он занимается конкретными делами, а не политической болтовней. У нас переворот был на совхозном поле, где находится наш сельскохозяйственный кооператив. Мы убирали урожай. Погодные условия не позволяют каждый день выходить в поле, каждый день был очень дорог.
Я приехал в Москву и увидел огромное количество танков, я не поверил в то, что здесь переворот, мне показалось, что происходит какой-то хорошо отлаженный спектакль. Последовали указы, из которых я не понял, что Горбачев отстранен. Обычно, когда человек уходит на бюллетень, его заменяет его заместитель. Я так и подумал, что то ли идет игра в болезнь президента, то ли действительно президент болен и Янаев берет на себя его полномочия.
Затем последовали более серьезные акции, когда в танки стали метать бутылки с зажигательной смесью. Мне непонятна вторая сторона медали — делание героев. Давайте разберем по существу факт нападения на боевую машину. Внутри сидят не генералы, не заговорщики. Там сидят простые солдаты. Это мог быть мой сын, ваш брат… Но ведь он дал присягу государству, законному правительству. Что это такое — переворот, не переворот, думаю, солдат никто в это не посвящал. Сегодня о них никто не говорит, а ведь сожжены два бронетранспортера, и неизвестно, остались там живы люди или погибли.
Я не верю ни тем, кто привел сюда танки, ни тем, кто сегодня говорит о революционных преобразованиях. Мы не слышим правды, что делали или не делали эти люди. Как мы можем судить?
Во всяком случае, после вывода танков из Москвы я увидел разгул необольшевизма. Уже были нападения на распространителей наших газет, киоски патриотической литературы. Это дает нам основания подумать о применении всех возможных сил не только для обороны, но и для контрнаступления.