В течение двух лет «Память» совершенно безвозмездно работала на восстановлении Толгского монастыря, что под Ярославлем. Трудились на самых грязных и тяжелых работах. За 2–3 дня выполняли месячные нормы. Восстановили кедровый бор из 270 кедров. Через наши листовки привлекали внимание всей России к нуждам Толгского монастыря. Находили меценатов, вели пропагандистскую работу среди местного населения. В дар монастырю преподнесли на престольный праздник Крест-голгофу, сделанный нашими мастерами, а также колокол и многое другое. И счастливы этим и взамен ничего не просим. Мы исполнили свой христианский долг. Через полгода, оказавшись в пути в роли паломников, мы не были даже допущены в Толгский монастырь на ночлег. Отношение к нам почему-то резко изменилось. По всей видимости, не обошлось без тайных интриг. Уставшие люди, в том числе женщины и дети, вынуждены были спать в автобусах лишь только потому, что мы из «Памяти».
И подобных примеров множество, — добавляет Васильев, — но мы не ропщем, не сетуем — Бог всем судья. А выводы сделать необходимо. Мы не хотим быть козлами отпущения или мальчиками для битья, слепыми батраками в чьих-то политических играх. На основе личного опыта мы наконец-то поняли, что бороться со следствием можно до бесконечности. Для того чтобы вылечить организм, необходимо уничтожить злокачественную опухоль прежде всего, а что проку отсекать метастазы. Сизифов труд не для нас. Однако чем пытливее и глубже мы проникали в тайный механизм русской трагедии, тем ощутимее чувствовали давление со всех уровней государственной власти. Оказывается, русский вопрос в нашем, прежде всего, русском государстве — табу. И тогда я сказал — господа, вы все превратились в информативных потребленцев. Вы все только жаждете знаний, чтобы вам все время давали что-то жарененькое. А давать отдачу, то есть как бы выражать сопротивление своей внутренней зрелостью, — на это вы не способны! Так вот, идите и созревайте! А когда поймете, что враг уже в ваших квартирах, и надо вооружаться и изгонять его оттуда, тогда, наверно, и буду нужен я, — заключает воевода.
Итак, 31 мая 1988 года состоялось историческое событие для «Памяти». На собрании в Донском монастыре «Память» решено было именовать по-новому, в названии появилось слово «фронт», и советом было решено ввести знаменитую черную форму, которая станет самым главным визуальным символом фронта «Память». Вскоре возникают отделения НПФ в различных русских городах — Новосибирске, Екатеринбурге, Липецке и др. Символом «Памяти» становится колокол, будящий спящую Россию.