В шесть она включила радио. В последних известиях ни о каком космическом ЧП не было ни слова, но это еще ничего не значило. Передавали легкую музыку, потом урок гимнастики. Гришаев не звонил.
Без десяти восемь раздался звонок в прихожей. Она открыла. Неизвестный человек спросил строго:
— Товарищ Шипулина, Ольга Владиславовна?
— Да, это я.
— Распишитесь.
Она машинально расписалась. Прежде чем разорвать конверт, села в кресло: руки и ноги не слушались. В конверте лежала маленькая хрустящая бумажка под копирку.
ДЛЯ ПЕЧАТИ
6 мая в 23 часа 07 минут по московскому времени в районе работ Шестой Лунной научной экспедиции на Луне зафиксирован взрыв большой мощности. Причины взрыва пока не установлены. Связь с Шестой Лунной экспедицией временно прервана. Если в течение двадцати четырех часов связь не будет восстановлена, на Луну отправится специальная спасательная экспедиция, которая в настоящее время готовится к старту.
Президиум Академии наук СССР
«Специальная спасательная… специальная спасательная… — твердила Ольга, выронив сложенный вдвое листок. — Взрыв большой мощности… Гришаев сказал бы: „Опять ваш авантюрист“. И почему они считают его счастливчиком, которому все всегда удается, все сходит с рук? Лишь она, одна она знает, сколько ночей просидел он над расчетами, сколько дум передумал, каких-то недоступных ей мучительных дум! Как терзался наедине с собой перед каждым „безрассудным шагом“! А его самоуверенность, лихачество, насмешечки — только видимость, чтобы воодушевить других, чтобы все, до последнего буровика, поверили в удачу. Не потому ли удача следовала за ним всю жизнь? Нет, они попросту не знали его! И теперь, возможно, уже никогда не узнают… Но если там действительно что-то произошло, Шипулина могла погубить не „авантюра“ — только случайность…»
Прошло сколько-то времени, прежде чем позвонил Гришаев.
— Олька, читала? — спросил он.
— Читала. Что это может быть?
— Черт его знает! Твой старик всегда выкинет какую-нибудь штучку. Авантюры — его амплуа. Помнишь, я просил повлиять, чтобы чаще советовался?
— Влияла. Обещал.
— Обещал! Слушай, ну ты как??
— Ничего, держусь.
— Ладно, Олька, молодец. В общем, я думаю, ничего страшного. Самое страшное — он мне все планы сорвал. Горит мой институт из-за твоего Шипулина. Да, там, кажется, что-то осталось от вчерашнего торта? Не против, если заскочу на часок?
— Против.
— Что?!
— Против.
— Ах вон оно что! Отпеваешь старика? Ну-ну, валяй!
— Нет, не отпеваю. Думаю.
Она положила трубку. Под ногами хрустнули осколки разбитого ночью бокала. Хотелось схватить пылесос, тряпку, швабру — и мыть, чистить, скрести, оттирать все вокруг. И прежде всего себя. Но Ольга упала в кресло и закрыла глаза.