Ничьи дети (Лапин) - страница 87

А других вариантов быть не может.

Единственное, в чем он виноват перед Другоевичем, — маленькая комедия с радио. Вероятно, они грешат на антенну; это стало уже своего рода традицией — валить все на антенну. Зато руки развязаны. А иначе ему пришлось бы долго и нудно объясняться с Другоевичем, и все равно Другоевич не дал бы согласия. Да и кто согласится на такое? Однако Руно надеялся, Другоевич простит ему это отступление от норм джентльменства, особенно если вспомнит, что в подобных ситуациях Церр тоже имеет право голоса, — не вступать же им в переговоры с Церром! А возможно, и Церр простит, когда поймет, какое он принял решение. Что же касается Ларри Ларка, то в нем Руно был уверен с самого начала. Более того, сильно подозревал, что «неистовый Ларри» наперед знает каждый его шаг. Если только пришел в себя.

Итак, три сорок пять. Пора.

Лодка мягко вынырнула из люка, oписала длинную петлю и на пределе скорости устремилась к судну. Теперь все решают секунды. Эх, если бы судно… не брыкалось. Но если бы оно не брыкалось, тебе не пришлось бы принимать экстренных мер, друг мой Руно. Однако в том-то и беда, что оно вращается, взбрыкивает, заваливается набок и тем самым в тысячу раз усложняет твою задачу. И уж тут никакой компьютер не поможет — только твоя воля, твоя интуиция, твоя натренированность, точность глаза, твердость рук…

Судно приближалось стремительно и неотвратимо. Казалось, не он несется навстречу кораблю, а «Толчинский» всей своей громадой падает на лодку. Руно знал: подобные иллюзии не редкость в космосе — и все же это впечатляло.

Очень важно, чтобы все получилось. Он обязан любой ценой спасти Ларри Ларка. Впрочем, дело даже не в Церре. В конечном счете Церр — уже вчерашний день, прошлое человечества и, как представителя прошлого, его можно понять и простить. Ведь он любил Аниту. И с нею потерял все. Но там еще стажер, мальчишка, впервые выпорхнувший в космос. Птенцу будет полезно узнать, что такое космическая этика. Да и нельзя допустить, чтобы птенец разуверился в человеке. Не в нём именно — в человеке вообще. Каждый из нас в силах чуточку приблизить будущее, стало быть, обязан приблизить.

Ну что ж, рискнем. Раз… два…

Три! Руно Гай резко принял штурвал на себя. Едва не коснувшись брюхом обшивки судна в месте повреждения, лодка взмыла вверх и прошла в полуметре над «Толчинским».

— Неплохо для первой примерки, — сказал себе Руно, пытаясь сдуть щекочущую струйку пота. — А теперь — к черту Церра, к черту стажера, к черту меня самого! Теперь я имею право думать о Норе. Только о Норе…