– На Тиморе, – ответила женщина. – Слышали о таком?
– Капитан… – пролепетал я; воспоминания о плавании медленно возвращались ко мне. – Капитан говорил о нем. Так, значит… – Мне с трудом верилось в возможность того, о чем я собирался спросить. – Значит, мы доплыли сюда живыми? Не утонули?
– Конечно, не утонули, – подтвердила она. – И рыбы вас тоже не съели. Да, вы доплыли сюда. Насколько я знаю, став жертвами пиратов, вы провели в море сорок восемь дней. Это поразительный подвиг.
– Мы выжили, – изумленно произнес я. – Как и говорил капитан.
– Ваш капитан – замечательный человек, – сказала женщина.
Я поморгал, глядя на нее, в голове у меня вдруг зароились тревожные мысли, и я сел, почти выставив напоказ мои причиндалы, однако мне было не до них.
– Он тоже жив? – спросил я. – Скажите мне сразу: капитан, мистер Блай, он жив?
– Да, да, – ответила женщина и положила, чтобы успокоить меня, прохладную ладонь на мое голое плечо. – А теперь ложитесь, юноша. Вам пока не стоит растрачивать силы. Сначала вы должны совсем поправиться.
– А он хорошо себя чувствует?
– Когда вы пристали к нашему берегу, чувствовал он себя плохо, – признала она. – Был очень болен, как все вы. Пожалуй, даже сильнее всех. Но он быстро приходит в себя. Он обладает великим… духом, в этом нет никаких сомнений. И сгорает от негодования.
– Негодования?
Женщина на миг сузила глаза, словно не зная, стоит ли ей продолжать, а затем встряхнула головой, решив, что не стоит.
– Он жив, и вы живы, и вам ничто не грозит. Вы в голландском поселении, среди цивилизованных христиан. Мы выхаживаем вас.
– И спасибо вам за это, – сказал я, ложась. Услышанное сняло груз с моей души. – Скажите, я был очень болен?
– Очень, – ответила она. – Одно время мы думали, что потеряем вас. В тот первый день вы были совсем слабы. Мы поили вас водой, пытались накормить фруктами, но бо́льшую их часть вы отвергали. На второй день вам стало немного лучше. На третий вы ненадолго пришли в себя, сели и сказали мне несколько слов.
– Не может быть! – в удивлении воскликнул я. – Совсем ничего не помню.
– Вы бредили, вот и все. Кричали: «Я не вернусь к вам!» и «Я должен спасти моих братьев!»
– Неужели так и кричал? – тихо спросил я.
– Да. Но вашим братьям ничто не грозило. Они тоже поправлялись.
Я нахмурился, не понимая, о чем она говорит.
– Мои братья? Так вы их знаете?
– Конечно, – ответила она. – У вас расплываются мысли, юноша, вы плохо меня понимаете. Ваши братья. Моряки, которые плыли с вами в баркасе. После бунта.
– А, вот оно что, – сказал я. – Понятно. Вы решили, что я говорил о них.