С особенным сожалением капитан говорил о потере ботаника «Баунти» Дэвида Нельсона, которого не смогли оживить ни вода, ни пища, – он был призван в вечный дом свой на второй после нашего прибытия день. Думаю, эта утрата особенно удручала мистера Блая еще и потому, что мистер Нельсон был последней ниточкой, которая связывала капитана с хлебными деревьями Отэити, человеком, который относился к нашей миссии с не меньшей, чем у капитана, страстностью и был способен, как надеялся он, многое сказать в его пользу по возвращении в Англию.
А потом за ними последовал и несчастный мистер Эльфинстоун – он стал единственным покинувшим нас мичманом. Как и все мы, Тимора он достиг в состоянии самом жалком, но если мне выпало счастье прийти в себя и набраться сил, то мистер Эльфинстоун их только терял и пару дней спустя умер.
И наконец, через день после того, как я очнулся, мы лишились нашего кока Томаса Холла. Меня эта смерть опечалила в особенности, потому что он всегда был необычайно добр ко мне, а если и относился к приготовлению нашей пищи с таким же тщанием, с каким собака или грязная свинья относятся к гигиене, то все-таки готовил ее, я же считал его хорошим человеком и другом в придачу. Похороны мистера Холла были единственными, на каких я смог присутствовать. Тяготы положения нашего, постепенное осознание всего выстраданного и перенесенного нами и то, что, придя в себя, я стал свидетелем новой смерти, все это сильно подействовало на меня, и, когда мы предавали мистера Холла земле, я ревел в три ручья. Та еще получилась сцена, капитану пришлось даже увести меня в мою комнату.
– Извините, сэр, – сказал я, сидя на кровати, вытирая глаза и чувствуя, что одно-единственное доброе слово капитана извергнет из меня новые слезы, да что там слезы – потоки горести и страдания.
– Тебе не за что извиняться, мальчик, – ответил он. – Последние семь недель мы были настоящей морской командой. Да нет, последние два года. Как же тебе не оплакивать павших товарищей?
– Но почему выжил я? Почему Спаситель предпочел…
– Не задавай таких вопросов, – оборвал меня капитан. – Милостивый Господь сам выбирает, кого оставить здесь, а кого призвать к Себе. Не нам с Ним спорить.
– Я ведь думал, что уже умер, сэр, – сказал я и почувствовал, как огромное горе снова стесняет мою душу. – В те последние дни в баркасе. Я знал, что ко мне приближается смерть. Знал, что моя жизнь закончилась и будущего для меня не существует.
– Я тоже так думал, мальчик, – ответил он, не сообразив, каково мне слышать подобные слова. – Да, за несколько часов до того, как мы высадились на землю, я ощутил уверенность, что ты нас покинул, и для меня это стало ударом, страшным ударом. Однако в тебе есть сила, о которой ты даже не подозревал. Ты сам взрастил ее, мальчик, понимаешь? За время, проведенное нами вместе. Ты стал мужчиной.