– Молчать, головастик! – рявкнул король Нептун, да так, что я подпрыгнул от неожиданности. – Слуги, – сказал он и посмотрел на двух моряков, стоящих слева и справа от меня, – предъявите нам головастика.
Они на мгновение ослабили хватку, но тут же кто-то третий вцепился в меня, а эти двое принялись сдирать с моего тела рубашку. Моряки радостно закричали, закричал и я, требуя, чтобы меня отпустили, однако новые руки принялись за мои штаны и, как я ни бился и ни лягался, стянули и их, а следом и исподнее. И вот я стою посреди палубы голый, точно только что явился на свет, и нечем мне прикрыться, кроме как ладонями. Я посмотрел в небо, и солнце сразу вышло из-за облака и ослепило меня, и это заодно со страхом и стыдом от того, что я стою перед командой, выставив напоказ свой срам, и заодно с дурными предчувствиями насчет дальнейшего нагнало на меня головокружение, и руки-ноги мои ослабли, а разум вернулся к тем мгновениям прошлого, которые я старался забыть. Мгновениям столь же вопиющего унижения.
...милый мальчик мистер Льюис и вправду милый откуда вы мой красавчик не из Портсмута ли возможно вы знаете моего близкого друга мальчика ваших лет который носит имя Джордж Мастерс вы знаете Джорджа не знаете как странно у меня создалось впечатление что детки подобные вам красивые детки хочу я сказать водятся друг с другом но вы не…
– Нам доложили о преступлениях, которые ты совершил, и первое из них – то, что ты изображал ирландца, – продолжал король, и я потряс головой, чтобы получше сосредоточиться на его словах, а поняв их, изумленно уставился на него.
– Отродясь не изображал, – сказал я, потрясенный таким предположением. – Да я бы и не сумел. Единственный ирландец, какого я знал, родился и вырос в Скибберине, а после его повесили в Доке Казней за воровство.
– Что вы можете сказать о головастике, моряки? – вопросил король, и вокруг прозвучал громкий крик: «Виновен!» Король одарил меня жестокой ухмылкой и сказал: – Кара за изображение ирландца такова – тебе надлежит съесть ирландское яблочко.
Я медленно кивнул. Если все унижения сводятся к тому, что придется стоять голым перед экипажем корабля и жевать яблоко… ладно, подумал я, мне приходилось испытывать в жизни и большие, да и, несомненно, придется еще. Я увидел, как из толпы выступил, держа что-то в руке, мистер Хейвуд, и погадал, не плюнет ли он сначала на яблоко или чего похуже сделает. От этого осла всего можно было ждать. Он мог, скажем, потереть яблоко о свои причиндалы, его, паскудника, чувства собственного достоинства хватило бы и на это. Однако, когда он вложил «яблоко» в мою ладонь, я уставился на нее с изумлением, поскольку яблоком, ирландским или еще каким, оно вовсе не было.