Бет подошла к спящей в кроватке Молли.
— Не говори так, Сэм. Она наша сестра, и я ее не брошу. Можешь продать пианино или что-нибудь еще. Мы возьмем квартиранта или найдем более дешевое жилье, но Молли останется с нами.
— Мне невыносимо ее видеть, — признался Сэм со слезами на глазах. — Она всегда будет напоминать мне о том, что папа сделал из-за мамы.
— Если бы мама не нашла в себе мужества во всем нам признаться, мы бы так и жили в неведении, — возразила Бет. — И потом, папа в гробу перевернулся бы, если бы узнал, что мы бросили беспомощного младенца, даже если она и не его дочь. Так что поищи в себе немного милосердия и согласись, что мы должны относиться к Молли как к родной.
Сэм задумчиво посмотрел на сестру и какое-то время молчал.
— Ну, если посмотреть с этой стороны, то мне действительно придется согласиться, — сказал он наконец со вздохом. — Но не рассчитывай, что я когда-либо начну испытывать к ней нежные чувства. И не вини меня, если нам придется столкнуться с бедностью.
Но для Бет этого было достаточно.
— Тогда я тоже уступлю и договорюсь о самых дешевых похоронах. Но не вини меня, если когда-нибудь об этом пожалеешь.
Рождество выдалось унылое: у них не было ни денег, ни желания устраивать праздник. Сэм и Бет ограничились тем, что оставили Молли у миссис Крейвен и пошли утром на рождественскую службу в церковь. Но даже это не принесло успокоения, а лишь напомнило о том, каким веселым Рождество было раньше. Некоторые люди подходили к ним, высказывали соболезнования, но в их голосах и на лицах не было искренности, только любопытство.
Алису похоронили два дня назад. Молли оставили со старшей дочерью миссис Крейвен. Проливной дождь растопил и смыл снег, но пока дешевый гроб опускали в могилу, ледяной ветер, гулявший по церковному кладбищу, пробирал всех до костей. Кроме Сэма с Бет на похороны пришли только три человека — чета Крейвенов и доктор Гиллеспи. После того как преподобный Рейли произнес заключительные слова, Бет посмотрела на могилу отца, находившуюся в стороне на неосвященной земле. Девушка задумалась о несправедливости происходящего: человек, который никогда никому не причинил зла, покоился там, а его неверную жену похоронили на церковном погосте.
В первую неделю февраля, когда Сэму исполнилось семнадцать, а Бет шестнадцать лет, им пришлось продать пианино. Бет не слишком о нем жалела — ведь у нее оставалась любимая скрипка. Но глядя на то, как инструмент через окно опускают на улицу, девушка осознала печальную иронию происходящего. Для их родителей пианино было символом того, что им удалось подняться до уровня среднего класса. Они думали, что Сэм и Бет никогда не столкнутся с трудностями, через которые пришлось пройти им самим. Но сейчас Сэму и Бет, выросшим под родительским крылом, ограждавшим их от трудностей, не хватало жизненного опыта, чтобы справиться с бедностью.