Владимир и Макар побледнели и зажмурили глаза.
– Это у вас с непривычки. Они же – ненастоящие!
– Но выглядят-то, как настоящие… Петрович, унеси ты их скорей от греха подальше. Нас сейчас вытошнит, – проговорил Макар сквозь зубы. – И скажи на милость: зачем ты их разрубил?
– Так вышло, согласно сценарию Виктора… Я не всех рублю. А иногда приходится мертвых ужо рубать – они тяжелые целиком таскать. Да не смотрите вы так, ежели неприятно. Я их сейчас в кладовочку стаскаю, в мешок, а после, когда уйдете, под яблонькой или грушей схороню. Груша у меня тоже отменная…
Позвякивая огромной связкой ключей, Горохов отпер еще одну дверь. Булкин и Махнев с любопытством заглянули туда. Комната почти не освещалась. Горохов зажег фитиль небольшого факела. Неровное пламя осветило сваленные в кучу женские тела с негнущимися руками и ногами, растопыренными пальцами и стеклянными глазами.
– Знаешь, Федор Петрович, мы, наверное, пойдем? – неуверенно проговорил Махнев.
– И, правда, Петрович, пора и честь знать, – добавил Булкин.
– Погодьте малость, я вам самое главное не показал: свою лабораторию, где я этих монстров создаю.
– Ну, пойдем посмотрим, так уж и быть. Это – то как раз любопытно…
Они прошли дальше по коридору, и Горохов отворил темно-зеленую массивную дверь, на которой был прикреплен блестящий металлический, знакомый глазу, вензель – «L».
– Вот моя лаборатория! – с гордостью произнес Горохов.
Он зажег несколько подсвечников, и комната озарилась мягким светом. Она казалась намного больше всех предыдущих комнат. По противоположным стенам стояли длинные деревянные стеллажи, заставленные множеством кадок, ушат, бочонков, ларей, коробок, узелков, стеклянных бутылей, заткнутых сургучом, песочными часами, весами, стеклянными и фарфоровыми колбами, и всякой иной всячиной. Здесь же стояло два металлических широких стола, похожих на прозекторские с желобами для отвода жидкости, огромная деревянная ванна, пара высоких бочек с водой и стол, заваленный книгами и тетрадями. Чуть дальше тоже шли длинные стеллажи, на которых красовались одинаковые по размеру кадки, покрытые белыми льняными тряпками, словно опарные квашни с тестом на кухне хлебопека.
– Ого, вот это лаборатория, твою нехай мать! – присвистнул Макар, – ты, Петрович, прям ученый…
– А то! – Горохов покраснел от радости.
– Показывай, свои алхимические реторты с гомункулами, Парацельс ты наш, – с улыбкой проговорил Владимир.
– Парацельс, не Парацельс, но за три века я многому научился… Не все сразу. Пока покажу лишь девочек своих.
Горохов прошел вглубь комнаты.