Он присмотрелся к лицу. О, ужас! Он занимался любовью вовсе не с молодой красоткой. Это была все та же Полин, но лицо ее отчего-то стремительно менялось: черты стали резче, крупнее, щеки опустились, лучики морщин беспощадными лезвиями прорезали нежную кожу вокруг глаз, взгляд потускнел, седые пряди жемчужными струйками растеклись по каштановым локонам. Она мгновенно постарела! Он спал с женщиной, которой было далеко за шестьдесят.
Как только он осознал это, то захотел соскочить с Полин. Но не тут-то было. Её жадное устье еще сильнее обхватило фаллос. Казалось, его втянули в жесткую «сосущую воронку». И эта воронка ухватила член, словно зубастый стальной капкан. «Наверное, то же самое испытывают кобели, когда «сучий замок» захлопывает в себе орудие животной страсти», – лихорадочно подумал он. Меж тем Полин все более входила в раж, тело сотрясалось от множественных оргазмов. Владимир зажмурил глаза. Он боялся их открыть. Но когда открыл, то чуть не лишился чувств: перед ним оказалось лицо очень старой женщины. Пожалуй, он не встречал при жизни таких древних старух – желтое морщинистое тело, высохшая грудь, тонкие седые волосы, крючковатый нос, впалые глазницы и беззубый рот. Крик ужаса вырвался из груди Владимира, одновременно с ним он испытал сильнейший оргазм. Да, это был именно оргазм, выплеснувший из него огромное количество семени, скрутивший судорогами все тело, опустошающий наслаждением столь острым, что он на мгновение потерял сознание. А когда пришел в себя, то вместе с удовольствием он почувствовал ноющую боль в паху, отвращение и липкий страх.
Старуха улыбнулась беззубым ртом и кокетливо повернулась на бок. Худое, скелетообразное бедро, покрытое желтой морщинистой кожей, скрюченная ладонь, облаченная в кружевную перчатку, горбатая спина с грядой неподвижных острых позвонков – все это жуткое «великолепие смерти» заставило Владимира отвести глаза. Он лежал на спине и не знал, что делать дальше. Пахнуло тленом и плесенью. «Вот так сюрприз! Любовь со старухой. Да, этот мир, пожалуй, не только не предсказуем. Он еще и сверх меры коварен! Смогу ли я вообще теперь любовью заниматься после этого случая?» – лихорадочно размышлял он.
Взгляд скользнул по стене, на которой висели портреты. Среди них он увидел совсем живое лицо Виктора. Магистр на портрете скроил сочувствующую гримасу: тонкие брови приподнялись, взгляд погрустнел, уголки губ скорбно опустились. Он протяжно вздохнул.
«Надо же, сочувствует он! Нет, чтобы предупредить меня по поводу этой мадам! А еще наставник называется, – обиженно рассуждал Владимир. – Неужели ему доставило удовольствие лицезреть мои барахтанья со старухой? Хотя, вначале она казалась такой молодой и хорошенькой. Черт знает, что!»