Да по четыре раза в день.
Топится, топится
В огороде баня, ох!
А мне Ваня изменил,
Да и опять ко мне пришёл.
Он опять ко мне пришел —
Меня дома не нашел!
Песня смолкла, послышался лукавый смех, в пустой глазнице окна мелькнул девичий силуэт в пестром сарафане и снова пропал. Владимира потянуло посмотреть ближе: кто эта таинственная девушка. Рука коснулась ржавой ручки, старая дверь легко распахнулась. В тот же момент по двору прошумел ветер, пригнулись камыши и бурьян, в воздух взметнулись вихри опавших листьев, из-под старой крыши вылетела стая откормленных, черных ворон.
«Ба, а вот и ветер. А я думал, его здесь и вовсе нет», – Владимир шагнул во двор странного дома. Какая-то неведомая сила приподняла его на четыре локтя над землей и бросила вниз. Кроме этого, на него свалилась отломанная трухлявая калитка и пребольно стукнула по лбу. Кто-то невидимый взял Махнева за шиворот и, тряхнув пару раз, вышвырнул пинком за ворота. Все эти манипуляции сопровождались дерзким и ехидным женским смехом. Старая калитка взлетела сама собой, зависла на пару секунд над забором, а после, будто нехотя, встала на прежнее место, ржавые гвозди с жутким скрежетом воткнулись обратно в расхлябанные петли.
«Ну, и черт с вами! Очень надо в гости к таким хозяевам ходить!» – обиженно рассудил Владимир и, отряхнув испачканные брюки, поплелся дальше в поисках дома мадам Лагранж.
Пройдя еще некоторое расстояние, он увидел кружевной кованый забор с высокими, остроконечными пиками. В воздухе запахло вербеной и пудрой. «Наверное, здесь и обитает мадам Лагранж. Надеюсь, что она-то не вышвырнет меня за порог».
Кованая ажурная калитка была чуть приоткрыта. Он зашел во двор. И просто застыл. Было такое ощущение, что вокруг изменилось пространство.
Впереди простирался огромный двор. Это был даже не двор, а целый парк. Аккуратные, ровные газоны, прямоугольные цветочные клумбы поражали яркостью и ухоженным видом. На клумбах пестрели крупные цветы пурпурных, фиолетовых, сиреневых, цвета индиго, гиацинтовых, лилейных, амарантовых, лазоревых, цвета Авроры, альмандиновых, цвета Марины, нефритовых, опаловых, жонкилевых, кошенилевых и многих других тонов. Это был целый фейерверк ярких неземных красок. Огромные бабочки, такие же пестрые, как и цветы, порхали с одного цветка на другой. Здесь было намного светлее, чем на улице. Владимир невольно посмотрел на небо – нет, солнца на нем не было. Свет шел откуда-то сбоку. Казалось: это свечение огромных прожекторов или театральных софитов затопило ярким светом этот шикарный двор.